Расчёт вслепую - [45]

— Я ненадолго, подожди меня, — кивнул я Скотто.

Фрэнк погрузил свое крупное тело в кресло за большим письменным столом с четырьмя телефонами и экраном Рейтер.

— Давай для начала простим друг друга и забудем о приеме в яхт-клубе, — миролюбиво предложил он.

Я не отреагировал. Мой визит имел другую цель.

— Отец сказал мне, что ты пристаешь к нему насчет нашего дома.

— Я намерен добиваться этого, — сказал Фрэнк.

— Именно поэтому ты хотел меня видеть?

— Верно.

— Наш дом не продается. И не будет продаваться. Так сказал он, и гак говорю я.

— Чарли! — Он промурлыкал это слово, как большой кот, и глаза его как бы причмокнули. — Нам обоим не нужны какие-либо ссоры. Я сожалею, что у тебя не получилось с рулями. Я сожалею, что твой контракт с Арчером не удался. И я сожалею, если у тебя зародились мысли, что я не на твоей стороне. Я попросил тебя прийти, потому что хочу тебе помочь.

— Я не знал, что мне нужна помощь. Он подвинул к себе листок бумаги.

— У тебя большое превышение кредита, Чарли. Кроме того, ты должен выплатить два неприятных займа и еще содержать отца. И у тебя нет никакого дохода.

— Умно с твоей стороны все это выяснить. Как ты это делаешь? Он засмеялся и погладил поверхность стола большими крепкими руками.

— Мы называем это кредитным контролем.

— В самом деле? — сказал я мягко.

— Так что все, что ты имеешь, — это приглашение Алека Юрина провести свое летнее время на его старой лодке.

— Это хорошая лодка.

Он повернулся, все еще улыбаясь:

— Я делаю тебе предложение. Я хочу иметь твой дом для переоборудования в симпатичный отель, очень изысканный. Я заключу с тобой сделку. Ты получишь двести тысяч монет за него, а отец может оставаться там сколько угодно. Идет?

Соблазнительное предложение. Двести тысяч фунтов решили бы множество проблем. Но закавыка состояла в том, что, кажется, большинство моих проблем создал именно Миллстоун, а мне никогда не нравилось подвергаться шантажу.

— Дом не продается, — сказал я. — Еще в большей степени, чем раньше, так как я не заключаю сделок с людьми, которые пытаются запугать моего отца до полусмерти.

Глаза Миллстоуна стали серьезными.

— Послушай, — сказал он, — когда я появился в Пултни, это была маленькая грязная дыра. Запах рыбы разносился на мили. Я все изменил. Это дело моей жизни. Другие коллекционируют картины, я же пытался превратить Пултни в место, где люди получают удовольствие.

— Очень благородно, — сказал я. — Жаль только, что ты не спросил сначала тех, кто здесь живет.

— Будь практичнее, — посоветовал Миллстоун.

— Думаю, это мое дело, каким быть.

— Я беспокоюсь по поводу твоего разорения, — сказал Миллстоун серьезно. — Когда это случится, я все равно получу твой дом. Не лучше ли прийти сейчас к дружескому соглашению?

Я устал и очень разволновался. Лицемерие этого человека вызывало отвращение. Я потерял терпение.

— Ты называешь дружеским поступком организацию диверсий на моих лодках? — спросил я.

Улыбка сползла с его лица. Он нахмурился. Глаза перестали мерцать и стали жесткими, словно камушки.

— На твоих лодках не случилось никаких диверсии, — сказал он. — Рули сломались, потому что их плохо сконструировали.

— А не потому, что кто-то, положивший глаз на мой дом, решил помочь мне побыстрее разориться?

Миллстоун поднялся и наклонился над столом.

— Я знаю, ты многое перенес, Чарли. Если бы не это, ты, конечно, не предположил то, что, как я думаю, ты предполагаешь.

Я чувствовал, как гнев молотом бьет в виски. Я встал и пошел к выходу.

Миллстоун сказал:

— Я хочу получить твой дом, Чарли. Но если я услышу еще какие-нибудь обвинения в диверсии, то подам в суд и отсужу у тебя последний...

Я захлопнул дверь.

Джорджина проводила нас со Скотто по отделанному цементной штукатуркой коридору к выходу.

— Я слышала, ты получил лодку для отборочных соревнований, — сказала она. — Поздравляю.

Я поблагодарил. Затем мне пришло в голову, что не помешает предпринять небольшую разведывательную операцию.

— А Фрэнк покупает у Эда Бейса, я слышал?

Джорджина огляделась по сторонам и приложила палец к губам.

— Не так громко. Это конфиденциально, они все еще спорят.

Она решила, будто я узнал это от самого Миллстоуна.

— Славный бассейн, — сказал Скотто, когда мы проходили через холл.

Я заглянул в оранжерею, выгороженную стеклянными панелями. Внутри стояли тропические пальмы и красовался бассейн с голубой водой и белыми мраморными дельфинами. Около него с книгой в руке, одетая в супербикини, сидела Эми Чарлтон, демонстрируя свою ослепительно белую, характерную для рыжих, кожу и острые грудки.

— Предобеденное купание с Фрэнком, не так ли, Эми? — сказал я. — Ты в последнее время активно развлекаешься.

Она подняла голову:

— А, отвали ты, Эгаттер!

Когда мы шли к машине, подкатил голубой «мерседес», и из него вышел Джек Арчер. Как всегда, он был аккуратно и модно одет, в руке держал портфель из свиной кожи.

— А-а, — сказал он, — привет, Чарли. — Казалось, он несколько обеспокоен. — Я собирался позвонить тебе. Сожалею о результатах обследования «Эстета». Я... то есть если что-то заставит меня передумать... В общем, кажется, мне придется позаботиться о размещении заказов где-то в другом месте. Ты понимаешь. Если только у «Колдуна» дело не пойдет очень хорошо.