Рапсодия - [3]

Моя кожа начинает светиться от уже знакомого возбуждения. Это потенциальная возможность помочь старушке и наказать худшего из преступников — того, кто грабит собственную семью. Заметив свечение моей кожи, Темпер не сводит с неё взгляда и тянется ко мне, прежде чем опомниться. Даже на неё действуют мои чары. Она качает головой.

— Ах, ты извращенка.

Это чистая правда.

— Рыбак рыбака видит издалека.

Она фыркает.

— Можешь звать меня Злой Ведьмой Запада. — Но Темпер не ведьма. Она нечто гораздо могущественнее. — Черт, — выдает она, проверив телефон. — Хотела бы я остаться и поболтать, но мой преступник будет в «Продуктах Луки» менее чем через час, а учитывая движение в обеденное время в Лос-Анджелесе… Мне и вправду не хочется разводить руками машины, как Моисей Красное Море. Это показалось бы слишком подозрительным. — Она встаёт и кладёт телефон в карман. — Когда возвращается Илай?

Илай — охотник за головами, который иногда работает на нас, а иногда подрабатывает на Политию — сверхъестественную полицию — а еще Илай мой парень.

— Извини Темпер, но его не будет еще около недели, — говорю я, немного расслабившись, когда слова слетают с губ. Ведь неправильно наслаждаться тем, что твоего парня нет рядом, и ты проводишь время одна? А ещё, вероятно, неправильно находить привязанность своего парня удушающей. Боюсь, я знаю, что это значит, учитывая тот факт, что мы вообще не должны были начинать встречаться. Первое известное правило — не связываться с коллегами. Однажды вечером, полгода назад, напившись после работы, я нарушила это правило, словно оно никогда не было одним из главных. И я нарушала его снова, и снова, и снова, пока не поняла, что между мной и Илаем отношения, а я даже не была уверена, что хочу их.

— Эх, — вздыхает Темпер, её волосы слегка подпрыгивают, когда она запрокидывает голову и возводит глаза к потолку. — Плохие парни всегда любят ворошить дерьмо, как только Илай уезжает. Темпер направляется к двери и, с прощальным взглядом, покидает мой кабинет.

Я смотрю на досье, а потом открываю его. Пустяковое дело. Нет ничего особенно жестокого или трудного. Ничего, что может заставить меня потянуться за бутылкой «Джонни Уокер», которую я храню в одном из ящиков стола. Но понимаю, что рука так и чешется достать бутылку.

Так много плохих людей в этом мире. Я скольжу взглядом по чёрным бусинам из оникса, которые обвивают мою левую руку, барабаня пальцами по столу. Кажется, что свет тонет в бусинах, а не отражается от них.

Слишком много плохих людей и слишком много воспоминаний, которые следует забыть.

***

В восемь вечера я захожу в шикарный, слабо освещенный ресторан; свечи слабо мерцают на каждом столике для пар. «Фламенко» явно ресторан для романтических встреч богатых людей.

Тихо стуча каблуками по паркету, я следую за официантом, который ведёт меня в вип-комнату. Двадцать штук. Черт, это же куча денег. Но я делаю это не ради них. Правда в том, что я ищу несправедливости, и такого плана несправедливость нравится мне больше всего.

Официант открывает дверь в приватную комнату, и я вхожу. Внутри, группа людей весело общаются за большим столом, но голоса стихают, как только позади меня закрывается дверь. Я стою на месте, упираясь взглядом в Микки Фуга, лысеющего мужчину за сорок. Мою цель. У меня начинает светиться кожа, когда я выпускаю на поверхность сирену.

— Все вышли, — приказываю я, мелодичным, сверхъестественным и очень убедительным голосом.

Все, как один встали, со стеклянными глазами. Такова моя прекрасная и страшная сила. Сила сирены. Заставлять желающих и не желающих делать и верить в то, во что пожелаю я. Чары. Они запрещены законом, но я не парилась на этот счет.

— Вечер прошел замечательно, — говорю я, когда люди проходят мимо меня. — В будущем вы с радостью ещё посетите это место. О… и меня здесь никогда не было. — Когда Микки достигает меня, я хватаю его за руку. — Не ты.

Пойманный в паутину моего голоса, он останавливается, пока остальные гости покидают комнату. На мгновение с его глаз спадает пелена, и я вижу его замешательство, вижу, как его сознание борется с моей магией. Затем всё проходит.

— Давай присядем. — Я отвожу его обратно на место, а сама сажусь рядом. — Ты сможешь уйти, после того, как мы закончим.

Я всё ещё сияю, с каждой секундой моя сила крепнет. У меня начинают дрожать руки из-за того, что я сопротивляюсь другими побуждениями — сексу и насилию. Сейчас я представляю собой современную версию Джекилла и Хайда. Большую часть времени я просто частный детектив Калли. Но стоит начать использовать силу, и появляется другая часть меня. Сирена — монстр внутри меня — хочет брать, и брать, и брать. Сеять хаос, пировать от страха и похоти, испытываемых ею жертвами. Я бы никогда не признала это вслух, но контролировать её очень трудно.

Я беру кусок хлеба из корзинки, стоящей посередине стола и придвигаю к себе чистую тарелку, в которую наливаю оливковое масло и бальзамический уксус. После обмакиваю хлеб в смесь и подношу ко рту. Откусывая хлеб, я смотрю на мужчину рядом. Его костюм скрывает брюшко, а на запястье Микки красуется Ролекс. В досье говорилось, что он бухгалтер. Я знаю, что они зарабатывают приличные деньги, и особенно в Лос-Анджелесе, но не вполне законны их методы.