Рапсодия любви - [13]

Это было такое восхитительное, такое прекрасное чувство, как будто сама музыка, которую Орлена услышала в саду, и аромат цветов, и бархатная мягкость ночи перешли с его губ в ее.

Девушка не могла это объяснить, она не могла пошевелиться, она почти не могла дышать.

Но прежде чем Орлена успела собраться с мыслями и осознать происходящее, мужчина отпустил ее.

— Возвращайтесь на север, маленькая невинность, — молвил он, — и сделайте счастливым какого-нибудь скучного фермера. — С этими словами ее спаситель открыл дверь, и они оказались внутри.

Жара и шум обрушились на Орлену, и девушка не смогла бы сделать ни шага, если бы он не взял ее за локоть и не подтолкнул к лестнице.

Когда же она машинально протянула руку к дубовым перилам, то услышала, как джентльмен говорит своим ясным, протяжным голосом:

— Идите наверх и не оглядывайтесь!

Словно находясь под неким странным заклятием, которое невозможно разрушить, Орлена подчинилась. Она поднялась по дубовым ступеням, чувствуя, что мужчина наблюдает за ней.

Девушка дошла до своей спальни, проскользнула в дверь и заперла ее за собой. Только тогда ее руки прижались к щекам, и она поняла, что все ее тело горит.

Двуколка катила к Лондону, а Орлена все вспоминала вчерашний вечер.

Когда девушка разделась и легла в кровать, она едва могла поверить, что случившееся с ней внизу было реальностью, а не плодом ее воображения.

Ее поцеловали — поцеловал мужчина, совсем ей незнакомый, — а Орлена не сделала никакой попытки ему помешать! Она не боролась, не протестовала и теперь спрашивала себя, уж не сошла ли она с ума? Как она могла позволить такое? Как могла настолько забыться, чтобы вести себя столь возмутительным образом?

Девушка пыталась найти оправдание. Она говорила себе, что слишком испугалась шестерых повес, которые приставали к ней, и что была слишком слаба, чтобы помешать своему спасителю сделать то, что он пожелал. Но в глубине души Орлена знала: единственной причиной, почему она не сопротивлялась, но полностью отдалась власти его губ, было то чудо, которое она ощутила.

Джентльмен сам отпустил ее.

«Как я могла поступить столь предосудительно… столь дурно?» — упрекнула себя девушка.

Если бы Терри узнал правду, он бы стыдился ее, а будь жива ее мать, она пришла бы в ужас.

«Никто не должен об этом знать», — решила Орлена, но сама поняла, что никогда не забудет того, что случилось. Она понятия не имела, что поцелуй может быть таким идеальным, таким божественно чудесным.

Раньше ее всегда отталкивала мысль о том, чтобы поцеловать мужчину. Девушке казалось, что это что-то слишком интимное, и она не могла представить себя в объятиях тех мужчин, которых когда-либо встречала или видела. Прежде Орлена считала, что это будет вторжением в заповедную часть ее природы. Однако она бесстыдно стояла, позволив мужчине держать ее губы в плену, так как он вызвал в ней чувство столь невероятно удивительное, что даже сейчас девушка ощущала восторг, пульсирующий в ее теле.

«Это было частью музыки, которую я услышала в саду», — подумала Орлена. Но она знала, что это не оправдывает ее поведение и что на самом деле ей должно быть очень стыдно.

— Ты слишком молчалива, — заметил Терри, когда они подъезжали к Бишопс-Стортфорду, где должны были сменить лошадей.

— В котором часу ты лег спать? — быстро спросила Орлена, чтобы сменить тему.

— У меня был очень интересный вечер, — оживился ее брат. — Знаешь, Орлена, мы с тобой оказались как раз в нужном месте.

— Неужели? — усомнилась девушка, вспоминая, что сказал ее спаситель.

— Похоже, члены Жокейского клуба и все важные персоны, приезжающие в Ньюмаркет на скачки, встречаются в «Бушеле», чтобы отпраздновать свои выигрыши или посочувствовать друг другу из-за проигрышей.

«Так вот почему тот джентльмен был там!» — подумала девушка.

На ипподроме они узнали, что он — член Жокейского клуба. И вот почему он велел Орлене не останавливаться в «Бушеле», когда на пустоши проходят скачки.

Тем временем Терри рассказывал ей сведения, почерпнутые им прошлой ночью о тех лошадях, которых приведут на продажу в Лондон на следующей неделе.

— Я завтра же поеду в Таттерселл. Не хочу упустить действительно хороших животных.

— Первое, что мы должны сделать, это найти какое-то жилье, — напомнила ему сестра.

— Да, конечно, но, смею предположить, граф сможет нам что-нибудь посоветовать.

Орлена посмотрела на него в ужасе.

— Мы не должны злоупотреблять добросердечием его светлости, — возразила она. — Как только он выделит нам содержание, мы сможем быть независимыми. — Помолчав, она добавила: — И, Терри, я не хочу, чтобы с нами кто-то жил. Я уверена, идея мистера Торогуда о дуэнье — просто старомодная чушь.

— Конечно, чушь, — успокоил ее брат. — Мы снимем дом, Орлена, и я надеюсь, граф рекомендует меня Уайту и Бруксу, если я хорошенько его попрошу. — Он взглянул на сестру и сказал почти со злостью: — Думаю, ты совершила ошибку, не купив себе приличного платья, чтобы приехать в нем в Лондон. По сравнению с женщинами, которых я видел вчера на скачках, ты выглядишь как нечто ветхозаветное!

— Ты сам хотел уехать немедленно и заняться покупками, когда мы окажемся в Лондоне, — возмутилась Орлена.