Рапсодия: Дитя крови - [48]

— Ты там как, мисси? — Глубокий бас Грунтора отвлек ее от печальных мыслей.

Спутники уже были далеко впереди, и сержант свесился с главного корня, пытаясь понять, почему не видно спутницу. Рапсодия тяжело вздохнула.

— У меня все хорошо, — ответила она, продолжая из последних сил ползти вверх.

Наконец Акмед нашел уступ, достаточно широкий для них с Грунтором, чтобы они могли устроиться и передохнуть, и с небольшим углублением в корне — для Рапсодии. Она забралась в ямку, чувствуя, как все тело онемело от усталости и боли. Грунтор протянул ей флягу с водой, которую собрал, пока поджидал ее.

— Вот, миледи. Как ты, в порядке?

Рапсодия так устала, что не могла произнести ни слова. Ей хватило сил только улыбнуться и едва заметно кивнуть.

Она с благодарностью приняла из его рук флягу и сделала большой глоток. На колени ей упала веревка Акмеда.

— Привяжись к веткам, — приказал он. — Мы здесь заночуем. Теперь, прежде чем заснуть, будешь обвязываться веревкой, поняла?

Рапсодия подняла голову и встретилась с ним глазами. И неожиданно ее затуманенное усталостью сознание пронзила мысль — конца их пути не видно. И возможно, им все-таки не суждено выбраться на поверхность.

Они продолжали подниматься. Ощущение реальности исчезло — казалось, больше нет ни времени, ни пространства, только корень, они трое и бесконечное движение вперед.

Сколько это продолжалось, Рапсодия не знала. Она редко испытывала голод, а ее спутникам, похоже, и вовсе не нужна была пища — во всяком случае, такое у нее сложилось впечатление. И потому следить за временем, считая остановки на еду или количество сделанных вдохов, было бессмысленно. В конце концов она смирилась с бесконечным путешествием и угасающей надеждой на то, что рано или поздно оно подойдет к концу.

Акмед и Грунтор привыкли к своей пленнице. Она никогда не жаловалась, редко заговаривала с ними, хотя порой ей было трудно удерживаться на корне, поскольку она не всегда могла ухватиться за него руками. Рапсодия часто соскальзывала, и Грунтору приходилось задерживаться, чтобы не потерять девушку совсем.

Однако ее ночные кошмары доставляли им множество неприятных минут. Они старались укладываться спать как можно ближе друг к другу — Акмед у края пропасти, дальше Грунтор, а девушка за ним. Рапсодия никогда не спала спокойно и всегда просыпалась в холодном поту, задыхаясь от ужаса.

То, что она находилась под землей, делало ее сны более яркими и страшными. Ей часто снился Сагия, иногда она ходила вокруг него по окутанной мраком поляне, задумчиво прикасалась к его стволу, не в силах найти отверстие, сквозь которое они проникли внутрь.

Однажды ночью, во время особенно страшного сна, она увидела, как в море упала звезда, окутав его ослепительным пламенем, в небо поднялись гигантские водяные столбы и поглотили Остров. На ветвях Сагии сидели лирины, их волосы и зеленые одеяния украшали венки из полевых цветов, и они пели сладостные печальные песни, в то время как дерево медленно погружалось на дно океана.

Рапсодия стонала во сне, металась, опутанная веревками, которыми привязывалась к корню. Акмед оторвал с кривого корня один из наростов и бросил на нее. Она не проснулась, но немного успокоилась. Теперь ей снился сон из прошлого — бордель, где она работала несколько лет назад.

Она увидела свою спальню, дешевую красную мебель — отличительный признак подобных заведений; огромную кровать. Она содрогнулась во сне, когда к ней вернулись воспоминания о тех страшных днях, воспоминания, которые она так старательно от себя гнала…

На постели развалился Майкл, пачкая грязными сапогами белье.

— Ну, вот и ты, милашка, — произнес он, с удовольствием ее разглядывая. — Я уж решил, что ты не придешь.

— А я и не собиралась, — сердито ответила она. — Что ты здесь делаешь? Что ты сказал Нане? Почему она так расстроена?

— Я только попросил, чтобы мне прислали мою любимую девушку. Что тут плохого?

— Полагаю, она тебе сказала, что я отказалась иметь с тобой дело, Майкл. Зачем ты явился?

Майкл сел, сбросив покрывало на пол:

— Я надеялся, что ты передумаешь, милочка, когда увидишь, как меня огорчил твой отказ.

Он снял сапоги и кивнул одному из своих телохранителей, который тут же закрыл дверь.

Рапсодия сердито прищурилась:

— Вид у тебя не слишком огорченный. Уходи, Майкл. Я не желаю тебя видеть.

Майкл окинул ее восхищенным взглядом. Хрупкая на вид, но сильная, с характером. Она единственная не только осмеливалась ему перечить, но и, казалось, нисколько его не боялась. Страх окружающих его людей возбуждал Майкла, но сопротивление Рапсодии доставляло ему гораздо более сильное удовольствие. В особенности когда он знал, что в конце концов все равно одержит верх.

— Ну, не надо так спешить, крошка. Я приехал издалека. Разве мне нельзя по крайней мере сказать, чего я хочу?

— Нельзя. Мне плевать, чего ты хочешь. Убирайся.

— Ух ты! — вскричал Майкл и схватился за грудь, словно его ранили. — А ты нахалка! Моим людям я такого не позволяю, но ты меня возбуждаешь. Кстати, не хочешь ли подойти и присесть рядом? — Он похлопал по постели, а затем начал расстегивать штаны.