Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке - [83]

В Лос–Анжелес прилетел Хилтон Валентайн. С тоской в глазах по Лондону, в поисках работы, любой, даже готовый пойти простым роуди, как он мне сказал.

— Шутишь? — последовала моя реакция на его настроение.

— Нет, нисколько, я уже работал роуди.

— Так, я пока живу один. Остановишься у меня, — тоном, не допускающих никаких возражений, сказал я. — От Энджи никаких известий, поэтому можешь располагать мною сколько захочешь, пока не соберёшь воедино свои мысли, намерения и дела.

— Потрясающе! — только и сказал он.

Я дал ему отоспаться после самолёта и не будил до самого вечера. В половине десятого растормошил словами:

— Собирайся, пошли в Виски, посмотришь, как танцует Принцесс.

— Принцесса?

— Да, вставай, я познакомлю тебя с ней.

И как всегда, её машина одиноко маячила на клубной стоянке. Мы зашли, уселись за столик, поприветствовали партнёра Элмера и заказали скотч и коку.

Похоже, Хилтон вообще не обратил внимания, что творится в городе, на все эти изменения, едва ли даже заметил, что мы одни во всём клубе.

— Как здорово. Вот я и снова в Лос—Анжелесе.

Постепенно всё же вечер входил в свои права, и начали появляться знакомые лица, правда совсем немного, лишь те кто отважился вылезти на улицу в такое время, перебежками пробираясь от дома к дому, ведь на часах уже было около половины второго ночи. Я уже перебрал — полные баки. Принцесс покинула свою поляну, для неё уже там стало слишком тесно.

— Привет, Принцесс, — догнал я её уже у дверей.

Резкий свист каблуков — только она так может с лёгкостью развернуться на шпильках.

— Да? О, это ты Эрик, как ты? — рывком сдёргивая солнцезащитные очки и открывая моему взору свои голубые с расширенными зрачками глаза. — Я собираюсь домой, здесь становится лишком людно, трудно дышать.

— Э, знаешь что, тут один мой хороший друг только что прилетел из Англии — Хилтон. Нам было бы очень приятно, если конечно, у тебя нет никаких срочных других дел, воспользоваться твоим приглашением и навестить тебя прямо сейчас, что скажешь?

— Конечно, мой сладенький, я буду ждать вас на стоянке. Ты же знаешь мою машину.

— Я на пикапе, мы поедем следом.

Мы катили по пустынной Сансет–стрип. Окна открыты. Ещё одна невыносимо душная летняя ночь. Похоже, Принцесс не замечала ни редких полицейских, ни пешеходных переходов, оранжевые и красные огни её Корветта мерцали впереди, казалось, отпугивая тени на тротуарах, чёрных, бродяг, хиппи. Очень подозрительных. Мне передалось её волнение, по Сансету нельзя так гнать машину, как она свой Корветт. В любую минуту нас могли остановить. Хилтон высунулся из окна, его длинные волосы развевались на ветру, и обдуваемый прохладным бризом, думаю, не замечал ничего вокруг. Свернули на Ла–Ценику. Взобрались на Холмы по восточной части скоростной развязки. И тут вдруг Корветт пропал, будто по волшебству в одном из гаражей. Автоматическая дверь мгновенно за ним захлопнулась.

Принцесс выпорхнула на улицу.

— Просто припаркуйтесь здесь, где хотите. Прижмитесь только поближе к поребрику.

Мы сделали всё, как она сказала. Улица была очень крута. А вот и замок, в котором она поселилась. Он возвышался на одном из самых высоких холмов этого района, своими летящими ввысь башнями напоминая нам волшебные замки из старинных арабских сказок. Как и полагается, он был окружён высокой стеной с тяжёлыми коваными воротами и железной оградой поверх кирпичей. На крутом склоне двора был разбит сад, заросший так, что не видно было даже тропинок. В этом влажном и жарком климате он больше походил на тропические джунгли, чем на творение рук человеческих. Принцесс, казалось, излучала вокруг себя неоново–белый свет и, приподняв подол своего платья, взбиралась по ступеням вверх. Мы же старались ни на шаг не отстать. Вот сейчас на тебя набросится из кустов какой–нибудь дикий зверь или столкнёшься нос к носу с аллигатором. Арабские мелодии лились из верхних комнат, свечи громоздились одна на другую, образовывая на громадном столе причудливые холмики из застывших потоков расплавленного воска.

В застывшем воске были погребены туфли на шпильках, рука пластмассовой куклы и, конечно же, неизменный человеческий череп.

— Знаешь, Принцесс, твой череп — он решил пройтись.

— Что, так сразу? О, он обязательно вернётся, — сказала она, направляясь к своему саквояжу.

Села к столу и, вынув небольшое зеркальце из сумочки, укрепила его на расплывшемся воске. И тут же на нём появилось несколько белых дорожек.

— Я боюсь, что из всех напитков у меня только найдётся вода Перрьер и фруктовый сок, но вы можете заварить чай, если хотите, — взглянув на нас поверх зеркала, произнесла она.

— Я организую чай, — вызвался Хилтон и большими шагами направился на кухню.

Вдруг, из неоткуда появился невысокий совершенно обнажённый чёрный мальчуган с собачьим ошейником на своей шее.

— Я приготовлю вам чай, сэр. Какой вы предпочитаете? Выберите из тех, что здесь, на полке буфета.

Хилтон оглянулся, ища расширенными от ужаса глазами меня. Он быстро ретировался и вернулся под мою защиту. Тени вдоль стен пришли в движение, то оказались немногочисленные слуги. Через узкие стрельчатые окна в стиле рококо в длинную средневековую столовую проникал свет луны. Высокое блондинистое создание неопределённого пола выплыло из темноты и заняло место во главе залитого воском свечей стола. Одето оно было в тунику золотистой тонкой ткани.