Рано или поздно или никогда-никогда - [2]

– Анула – это практически пещерные люди, – упорствовал я. – У них даже ложек нет. У них нет письменного языка. Они приматы, которым я должен дать образование. Я беру с собой бусы, чтобы привлечь их внимание и продемонстрировать дружеские намерения.

– Аборигены, как правило, ценят нюхательный табак, – предпринял последнюю попытку казначей.

– Бусы, – твердо сказал я.

Надо полагать, вы видели накладные и знаете, что на все деньги, предназначавшиеся мне для исполнения миссии, я закупил огромное количество цветных стеклянных бус. Вообще-то, мне следовало купить их в Австралии. Это позволило бы избежать чрезмерных расходов на перевозку. Бусы заняли весь трюм корабля, на который я сел в Норфолке в июньский день.

Прибыв в Сидней, я поместил груз на складе в доках Вуллумулу и отправился доложить о своем прибытии ЕпТихОбщ ТузПрот Шэгнасти (так его преосвященство обычно именует себя, поскольку во время войны он служил капелланом на флоте). После недолгих поисков и расспросов я нашел этого величественного джентльмена в местном клубе, организованном «Союзом говорящих на английском языке»[2].

– Этот клуб – моя крепость и убежище среди австралийцев, – заметил Шэгнасти. – Вы не хотите отведать вместе со мной один из этих восхитительных коктейлей Стингари?

Я отказался от выпивки и объяснил, что привело меня в Австралию.

– Едете к племени анула, да? На северную территорию? – Он сдержанно кивнул. – Превосходный выбор. Девственный край. Вас ждет отличная рыбалка.

Великолепная метафора.

– Как раз за этим я сюда и приехал, сэр, – энергично воскликнул я.

– Да, – задумчиво проговорил Шэгнасти. – Три года назад я потерял королевского кучера на реке Ропер.

– Милость божья! – воскликнул я в ужасе. – Я и не предполагал, что бедные язычники настроены враждебно! К тому же погиб один из придворных королевы…

– Нет, нет, нет! Это разновидность наживки для форели! – Епископ изумленно уставился на меня. Помолчав немного, он продолжил:

– Теперь я понимаю, почему вас отправили в дикие австралийские земли. Надеюсь, вы не задержитесь здесь и сразу поедете на север.

– Сначала я хочу выучить язык аборигенов, – сообщил я. – Сотрудники компании «Берлиц» в Ричмонде рекомендовали мне обратиться в сиднейский филиал их школы.

На следующий день я отыскал контору «Берлиц», но, к моему немалому замешательству, выяснилось, что сначала мне придется выучить немецкий. Единственным человеком, который знал язык анула, был меланхоличный священник, лишенный сана, который раньше состоял в каком-то немецком католическом ордене. В прошлом он тоже был миссионером – и не говорил по-английски.

Три месяца я без устали учил немецкий язык (между тем счет за хранение моих бус на складе все рос) и лишь потом смог приступить к изучению языка анула под руководством бывшего католического священника герра Краппа. Как вы понимаете, декан Дисмей, я строго следил за тем, чтобы во время занятий оградить себя от любой папистской пропаганды. Однако я обнаружил лишь одну странность: словарный запас герра Краппа состоял, главным образом, из ласкательных слов и выражений. Кроме того, он порой горестно бормотал себе под нос на своем родном языке: «Ach, das liebenswerte scwarze Madchen»[3] – и облизывал губы.

К концу сентября герр Крапп научил меня всему, что знал сам, и у меня больше не осталось причин откладывать путешествие в дикие земли. Я нанял двух шоферов и два грузовика, чтобы доставить до места назначения мои бусы и доехать самому. Помимо походного снаряжения миссионера (уменьшенной модели палатки для проведения молитвенных собраний) мой багаж состоял из Нового Завета, моих очков, немецко-английского словаря, однотомного издания «Золотой ветви» и пособия по изучению местных наречий «Die Gliederung der australischen Sprachen»[4], составленного В.Шмидтом.

Затем я зашел попрощаться с епископом Шэгнасти. Его преосвященство снова – или все еще – сидел у барной стойки в клубе «Союза говорящих на английском языке».

– Вы уже вернулись из буша? – сказал епископ, завидев меня. – Хотите «Стингари»? Как поживают ваши темнокожие ребята?

Я сделал попытку объяснить, что никуда не уезжал из города, но Шэгнасти уже не слушал. Он решил представить меня джентльмену (по виду военному), который сидел рядом с ним.

– Майор Мэшворм, заместитель протектора по делам аборигенов. Ему будет интересно знать, как дела у местных жителей, поскольку сам он никогда не углублялся в необжитые земли дальше, чем сейчас.

Я пожал руку майору Мэшворму и пояснил, что еще не видел «темнокожих ребят», но скоро с ними встречусь.

– А, опять янки, – пробурчал майор, едва я открыл рот.

– Сэр! – смиренно возразил я. – Я южанин[5].

– Конечно, конечно, – согласился он, словно это не имело никакого значения. – Вы сделали обрезание?

– Сэр! – Я поперхнулся от неожиданности. – Я же христианин.

– Разумеется. Но если вы направляетесь к аборигенам австралийских акаций, вам необходимо обрезать крайнюю плоть, иначе они не воспримут вас как взрослого мужчину. В случае необходимости местный знахарь может проделать эту процедуру, но, мне кажется, вам лучше обратиться в больницу. К тому же на церемонии посвящения аборигены выбьют вам один или два зуба, затем погонят вас в буш и заставят крутить ревун