Рано или поздно или никогда-никогда - [4]

– Я брожу в этой глуши, ищу вольфрам. Но мой осел сбежал в буш вслед за лошадками, и я попал в чертовски трудное положение. С горя я поплелся на эту спериментальную станцию, думал, или смотритель тут появится, или фермер какой, кто угодно, хоть один из этих занюханных охотников на динго. Но вокруг ни души. Я уж совсем отчаялся, и тут встречаю вас.

– А чем вы здесь занимаетесь? – спросил я.

– Я же сказал, вольфрам ищу.

– В Австралии много неизвестных мне животных, – сконфуженно признал я. – Мне никогда не доводилось слышать о вольфраме. Это что, помесь барана с волком?[12]

Маккаби недоверчиво уставился на меня, потом пояснил:

– Вольфрам – это металл такой. Ну а я его ищу, то бишь веду разведочные работы.

– Раз уж речь зашла о животном мире Австралии, – заметил я, – вы не могли бы мне объяснить, как выглядит широкорот?

(Как вы помните, сэр, широкорот – это тотем племени анула, который Фрэзер упомянул в связи с церемонией вызывания дождя. Я проделал долгий путь, но так и не сумел узнать, что представляет собой эта птица.)

– Это не животина[13], преподобный, – заметил Маккаби. – К счастью для вас. Потому что широкорот только что нагадил на ваш титфер.

– Куда?

– Я все время забываю, что вы новичок, – вздохнул мой собеседник. – Я имел в виду ваш головной убор. Широкорот справил свою нужду, как раз когда пролетал над вами.

Я снял шляпу и стер пятно пучком сухой травы.

– Широкорот, – педантично начал объяснять Маккаби, – это такая птица с круглой серебристой отметиной, которую можно видеть, когда она расправляет крылья.

– Спасибо, – сказал я и попытался растолковать ему, как прочитал историю об этой птичке и решил отправиться миссионером к аборигенам…

– К аборигенам! Лопни мои глаза! – не дослушав, вскричал Маккаби. – А я-то думал, что вы едете читать проповеди этим доходягам из Дарвина. Не иначе как весь мир принял христианство, если Бог вспомнил о здешних туземцах.

– Пока нет, – смиренно признал я. – Однако у австралийских аборигенов столько же прав узнать Слово Божье, как и у всех остальных народов в мире. Они должны понять, что их языческие боги – это демоны, искушающие людей и вводящие их в заблуждение.

– Да им даже в аду будет лучше, чем в этом пустынном краю, – возразил Маккаби. – Мало им горя без вашей религии?

– Вера – это нектар, который питает даже самые дальние ветви живого дерева, – ответил я, цитируя Уильяма Пенна[14].

– Черт возьми, мне кажется, вы решили построить здесь целый собор, – заметил мой собеседник. – Кстати, что за барахло вы привезли с собой?

– Бусы, – сказал я. – Просто бусы.

– Бобы? – переспросил Маккаби, искоса взглянув на грузовик. – Вы, должно быть, очень любите фасолевый супчик[15].

Прежде чем я смог исправить недоразумение, он обошел грузовик и распахнул обе створки кузова. Весь кузов снизу доверху был заполнен бусами, которые для удобства лежали россыпью. Как и следовало ожидать, Маккаби был тут же погребен под лавиной стеклянных шариков, а еще несколько тонн рассыпались по земле примерно на акр вокруг, растекаясь во все стороны блестящими ручейками. Некоторое время спустя куча позади грузовика зашевелилась, послышались ругательства и из груды бус показалась небритая физиономия любопытного австралийца.

– Только посмотрите, что вы наделали! – воскликнул я, охваченный справедливым негодованием.

– Честное слово, – тихо промолвил Маккаби. – Впервые в жизни не я обделался, поев бобов, а бобы уделали меня.

Он поднял одну бусину, попробовал ее на зуб и сказал:

– Это вызовет запор даже у казуара, преподобный. Затем мой новый знакомый пригляделся и нетвердой

походкой направился в мою сторону, вытряхивая бусы из складок одежды.

– Кто-то надул тебя, сынок, – доверительно сообщил он мне. – Это не бобы. Они сделаны из стекла.

Боюсь, я не сдержал своих эмоций:

– Я знаю! Я привез это для местных жителей! Маккаби посмотрел на меня без всякого выражения.

Затем он медленно повернулся и обвел взглядом сверкающий ковер из бус, который, казалось, простирался до горизонта. Его лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Так какую религию вы проповедуете, а? – настороженно спросил он.

Я пропустил вопрос мимо ушей и только вздохнул:

– Ладно, все равно мне не удастся собрать все это до темноты. Вы не возражаете, если я останусь здесь до утра?

В течение ночи я несколько раз просыпался из-за резкого неприятного хруста, который раздавался с той стороны, где были рассыпаны бусы, однако Маккаби не пошевелился, и я решил, что причин для беспокойства нет.

Мы проснулись на рассвете, и мир перед нами переливался и сверкал, как «чертова страна Оз»[16], по выражению

Маккаби. После завтрака мне предстояло выполнить титаническую задачу – загрузить мое рассыпавшееся имущество обратно в кузов посредством ржавой лопаты, которую я нашел в одной из пристроек. Маккаби на время оставил меня одного, отправившись к дальней оконечности участка, усыпанного блестящими стекляшками. Он вернулся довольный и притащил с собой охапку окровавленных кусочков меха.

– Это скальпы динго, – заявил он. – За них полагается приличное вознаграждение. Преподобный, кажется, вы только что нашли способ борьбы с главным проклятием этого чертова континента. Там валяется куча дохлых динго, кроликов и крыс, которые обожрались вашими бирюльками. Честное слово!