Рано или поздно или никогда-никогда - [13]
– Не предупредив нас?
– Йартатгурк спел свою песню смерти, поэтому вы теперь вроде как прокляты, – пояснил Маккаби и мрачно нахмурился. – До меня только сейчас дошло, что этот чертов ублюдок и со мной решил посчитаться.
Промолвив это, австралиец направил грузовик в сторону экспериментальной станции. Фары и дворники не приносили никакой пользы. Накатанной дороги в этих местах не было, а тропу, по которой мы приехали, размыло. В воздухе по-прежнему летал всякий мусор. Грузовик то и дело вздрагивал, когда в него врезался ствол эвкалипта, булыжник или кенгуру. Чудесным образом ни один из этих предметов не угодил в ветровое стекло.
Мы потихоньку вскарабкались по пологому склону, оставив низину позади. Достигнув верхней точки возвышенности, мы поняли, что наводнение больше не представляет для нас опасности. Когда мы спускались по противоположному склону, непогода улеглась, поскольку теперь от разбушевавшейся стихии нас отделяли горы.
Когда шум ливня и раскаты грома стихли позади нас, я нарушил молчание и поинтересовался у Маккаби, что будут делать анула. Я рискнул предположить, что они потратят нежданное богатство на утварь и орудия труда, чтобы повысить свой уровень жизни.
– А может, они построят деревенскую церковь, – мечтательно сказал я. – И пригласят проповедника…
Маккаби захохотал:
– Преподобный, богатство, в понимании аборигенов, означает пару долларов. Это все, что они могут выручить за шкуру питона. И анула на эти деньги устроят пирушку. Купят несколько бутылок самого дешевого пойла и неделю будут ходить навеселе. Протрезвев, они, вероятно, проснутся в кутузке, в компании со змеями.
Я был обескуражен. Получалось, что я ничего не достиг за время своего пребывания среди анула, и я прямо сказал об этом.
– Ну что вы, они никогда не забудут вас, преподобный, – процедил сквозь зубы Маккаби. – И ни один другой человек в здешних местах, которого вы застали со спущенными штанами. Из-за вас сезон дождей начался на два месяца раньше положенного, и как начался! Наверное, все овцы в округе утонули, железную дорогу размыло, скотоводы разорились, наводнение затопило арахисовые фермы и хлопковые поля…
– Пожалуйста, – взмолился я. – Не продолжайте. Мы снова погрузились в глубокое тягостное молчание.
Наконец Маккаби сжалился надо мной. Он немного поднял мне настроение и одновременно подвел итоги моей миссии, высказав следующее предположение:
– Если вы приехали сюда, чтобы отучить аборигенов от языческих обрядов вроде вызывания дождя, можете смело спорить на свою лучшую Библию: они никогда не осмелятся проделать этого вновь.
На этой оптимистичной ноте я закончу повествование о моем путешествии в дикие земли и коротко расскажу о том, как счастливо завершилась моя история.
Через несколько дней мы с Маккаби прибыли в Брюнетт Даунс. Мой компаньон договорился, чтобы все бусы перегрузили в караван «лендроверов», и вернулся в австралийскую пустошь. Не сомневаюсь, что он стал миллионером – крезом, по его выражению, – монополизировав рынок скальпов динго. Мне удалось нанять другого водителя, и мы вдвоем перегнали взятые напрокат грузовики в Сидней.
Я вернулся в город совсем без денег, а мой наряд превратился в лохмотья, один вид которых внушал отвращение. Я немедленно поспешил в «Союз говорящих на английском языке», полагая, что отыщу там ЕпТихОбщ Туз-Прот Шэгнасти. Я хотел устроиться на временную работу при церкви, а до того времени рассчитывал одолжить немного денег у епископа в счет будущей зарплаты. Однако мне сразу стало ясно, что его преосвященство не расположен к благотворительности.
– Администрация Сиднейского порта шлет мне дурацкие уведомления, – раздраженно заявил он. – Насчет какого-то груза, оформленного на ваше имя. Я не могу его получить, не могу даже узнать, что в нем находится, однако они присылают мне фантастические счета за хранение.
Я попытался объяснить, что и сам ничего об этом не знаю, но епископ прервал меня:
– Я бы не советовал вам оставаться здесь, Моби. Заместитель протектора Мэшворм может прийти в любую минуту. И если вы попадетесь ему на глаза, он вас четвертует. Во всяком случае, мне он уже всю душу вымотал.
– Мне тоже, – вырвалось у меня.
– Майор получает гневные письма от члена комиссии по делам северной территории. Представитель комиссии интересуется, по чьей указке вы развращаете туземцев. Если верить слухам, все племя заявилось в Дарвин, где аборигены перепились и разнесли половину города, прежде чем их удалось запереть. Когда анула протрезвели настолько, чтобы внятно отвечать на вопросы, они сообщили, что молодой белый священник – несомненно, вы – снабдил их деньгами на выпивку.
Я попытался оправдаться, но епископ не дал мне договорить.
– Это еще не все. Один из аборигенов заявил, что белый человек стрелял в него и ранил. Другие говорят, что миссионер спровоцировал межплеменную войну. А некоторые утверждают, что проповедник плясал перед ними голым и накормил их отравой, хотя смысл этих заявлений не вполне ясен.
Я снова открыл рот, но не смог вставить ни слова.
– Я не знаю точно, что вы там делали, Моби, и, честно говоря, даже знать не хочу. Однако я буду безмерно вам признателен, если вы скажете мне одну вещь.
