Ранняя смерть - [5]

— Не больно много тут сказано, — заметил он негромко.

— Но если что-то за этим стоит… — начал было Бен.

— А другие газеты? Они тоже получили эту информацию? — спросил Седрик.

Бен отрицательно мотнул головой:

— Я прощупывал. Похоже, что она поступила только к нам. Кто отправитель, я пока что не выяснил.

— Вы уже разговаривали с кем-нибудь из этого фонда?

— Вчера вечером я смог наскоро переговорить с руководительницей эдинбургского проекта. Я сказал, что хотел бы сделать очерк о фонде. Сотрудница по связям с прессой должна мне перезвонить. Но я подумал, что лучше, наверное, поговорить с вами, прежде чем…

Оставив фразу недосказанной, Бен ждал, как отреагирует Седрик. Ждал, а сам думал: «Какого черта я вообще тут делаю?»

Наконец Седрик заговорил:

— Побеседуйте с ними. Отчего не попробовать? Скорее всего, история дутая, просто кто-то изображает из себя особо осведомленную личность.

— А если в этом что-то есть?

— Тогда вам стоит об этом написать. Или вы думали, что я буду против?

Бен решил не юлить:

— Эта лавочка принадлежит вам.

Седрик отрицательно покачал головой:

— Эта лавочка, как вы ее называете, мне не принадлежит. Строго говоря, все принадлежит не мне, а моему отцу. «We help» — дочернее предприятие фирмы «Дункан Ливингстон фармасьютикс», акционерного общества, в котором долю имеет опять-таки мой отец. Вы ведь это имели в виду, как я понимаю?

Бен кивнул:

— Если о фонде в прессе появится сенсационная негативная информация, акции ДЛФ упадут. Это же всем понятно. Невозможно войти в аптеку, чтобы не встретить там очередное, намозолившее глаза рекламное объявление ДЛФ: «20 пенсов от выручки за каждый купленный препарат фирмы „ДЛФ“ поступает на счет благотворительного фонда, который помогает детям в Шотландии».

— И вы решили — лучше скрыть возможный скандал, чем нанести урон капиталу Дарни?

— Я решил — лучше предупредить заранее, прежде чем начнут падать акции.

Седрик усмехнулся:

— Почти трогательно, если бы не было в своем роде нахальством. Я хорошо знаю, какую славу заслужил мой отец. Но до сих пор никто из-за нее не отказывался принимать его деньги. Открещиваются только от его имени. Нет, Бен! Если за этим что-то есть, мы должны как можно скорее это выяснить.

Бен получил не тот ответ, на который рассчитывал. Но разве не этого следовало ожидать от человека, который поведал о преступлениях своего отца, причем сам поставил эту статью на первую полосу? И все же у Бена шевельнулось сомнение. Однако он не подал и вида.

— Хорошо, — сказал Бен, вставая. — Я займусь этим делом. Как только я что-то узнаю… сообщить вам информацию?

— Да, пожалуйста.

— И затем…

— Затем вы об этом напишете статью. Это же по вашей специальности, так ведь?

— Вообще-то, я работаю судебным репортером.

— Это вообще.

— Ну да. Да.

— Тогда я позвоню вашему начальнику и скажу, чтобы он не нагружал вас пока другими поручениями, так как вы сейчас работаете над специальным заданием.

Седрик с улыбкой проводил Бена к выходу.

Итак, Седрик предлагает ему подпиливать сук, на котором сидит. Или это не Седрик, а Бен, сам того не зная, сидит на этом суку? Он покидал виллу озадаченный и растерянный, а сев в машину, понял, что ступает по тонкому льду.

3

Кэтлин оставила полицейских рыться в ее жилище. Она знала, что они ничего там не найдут, пока не займутся содержимым ее ноутбука. Рассчитывая на то, что домашний обыск займет у них много времени, она решила этим воспользоваться, чтобы стереть все следы своего бывшего мужа.

Дождавшись, когда ей после досмотра вернули машину, Кэтлин поехала к себе на работу. Обыкновенно она забирала ноутбук домой, но на этот раз оставила его на выходные в офисе и сейчас поздравила себя с тем, что все так удачно получилось.

На машине дорога занимала сорок пять минут. Кэтлин ехала по узким, извилистым дорогам в юго-западном направлении, в сторону южной оконечности Лох-Ломонда. Здание, в котором размещался фонд, находилось неподалеку от замка Баллок[8]. Дом был достаточно невзрачен, чтобы не привлекать внимания туристов. Из кабинета, который занимала Кэтлин, открывался вид на озеро. Чтобы полюбоваться на эту панораму, многие туристы не поскупились бы на плату за вход. Сегодня Кэтлин даже не взглянула на эту красоту. Она кинулась к своему письменному столу, раскрыла ноутбук и принялась нетерпеливо барабанить пальцами по столу.

— А я-то всем говорил, что ты больна, дорогуша, — забрюзжал Ленни Макгарригл, личный секретарь руководителя фонда, не поднимая головы от модного журнала, который он рассматривал.

Кэтлин делила с ним общий кабинет. Спроси ее кто-нибудь, она не сразу бы вспомнила, с кем еще у нее когда-либо устанавливалось такое взаимопонимание, как с Ленни.

— Чудо спонтанного самоизлечения, — бросила она в ответ, отыскивая почту, которую собиралась удалить. — Я же позвонила и предупредила, что опоздаю.

— Но не объяснила почему. И я буду прав, если скажу, что не из-за мужчины.

— Ошибаешься! Именно из-за мужчины.

Кэтлин отправила сообщение в «корзину».

— Не верю. Вид у тебя такой же нетраханный, как и был.

— От такого же слышу! Должно быть, не повезло тебе найти на выходные стройного восемнадцатилетнего молодца, а то с чего было бы умиляться до слез, разглядывая модель, демонстрирующую штанишки?