Ранний ледостав - [137]

Следователь кивнул.

— Тоже, думаю, шибко важное дело. Правда, сегодня наш директор сюда приедет, наверное, сам обо всем расскажет. А с другой стороны — я лучше, чем он, об этом деле знаю. Сам свидетель. И тоже, по-моему, кое-кого из экспедиции наказывать надо. Иван Дмитриевич говорит: тут судом пахнет.

— Ну-ну? — заинтересовался следователь, по-прежнему сидя на краешке стола. — Рассказывайте, рассказывайте, что за дело. Кстати, как вас зовут? А то мы с вами толкуем, толкуем, а имени вашего я так и не знаю.

— Карыкуром меня зовут, Николай Альбертович. Дело наше с гибелью оленей связано. Погибли олешки, отравились. И не просто так, а по вине работников экспедиции.

— Да?! — удивился следователь. — Это вы точно знаете, Карыкур?

— Еще как точно, собачий узел! Я ведь специально в Пулнгават Вош из-за этого ездил. Чтобы анализы сделать.

— Анализы? А ну, рассказывайте, рассказывайте!

— Все подтвердилось, Николай Альбертович. Только разрешите, я подробности не буду, пусть Иван Дмитриевич, директор наш. Приедет — сам и решит, как нам дальше быть.

— Ну что ж, Карыкур, вам виднее… — И следователь уточнил деловито: — Сколько, вы говорите, оленей-то отравилось?

— Три десятка с лишним…

— Сколько, сколько? — следователь даже соскочил со стола. — Три десятка?

— Да, — кивнул Карыкур, — и все кальцинированной содой отравились. Мы сначала только предположили это, а анализы подтвердили наши догадки.

Следователь даже присвистнул.

— Весьма серьезное дело, Карыкур. Если подсчитать… — Николай Альбертович слегка прищурился, словно прикидывая что-то в уме. — Сколько один взрослый олень стоит?

— Ну, всяко бывает. В среднем — сотни две, пожалуй.

— Значит, убыток примерно в шесть тысяч… Да, серьезненько…

— Вот я и хочу спросить у вас, Николай Альбертович, они, эти геологи, раз вина ихняя — должны хоть какое-то наказание понести?

Следователь обошел стол, сел на свое место и задумался, барабаня пальцами по столешнице.

— Ну, если все подтвердится, если все так, как вы говорите, состав преступления налицо. Результаты анализов есть, заключение у вас на руках. Я думаю, Карыкур, вы должны, не раздумывая, писать заявление на имя прокурора. Тут, скорее всего, имеет место должностное преступление…

— Как это — должностное? — растерянно спросил Карыкур.

— Ну, как бы это получше объяснить… Конечно, и рядовой рабочий виноват, но ведь был кто-то главный, ответственный непосредственно за перевозку этого самого порошка, вот с него закон и спросят. Есть, Карыкур, специальная статья в Уголовном кодексе. — Следователь полистал страницы все той же толстой книги. — Вот, статья 172, которая гласит… — И следователь тут же, не торопясь, зачитал: — «Невыполнение или ненадлежащее выполнение должностным лицом своих обязанностей вследствие небрежного или недобросовестного к ним отношения, причинившее существенный вред государственным или общественным интересам либо охраняемым законом правам и интересам граждан, — наказывается лишением свободы на срок до трех лет, или исправительными работами на срок до двух лет, или штрафом до трехсот рублей, или увольнением от должности». — Следователь закрыл книгу. — Так вот. Такие последствия за преступную халатность. Но главное, Карыкур, не забудьте: должно быть заявление от вас на имя прокурора.

— Хорошо, Николай Альбертович. Первым делом про это Ивану Дмитриевичу скажу. Спасибо вам огромное за совет.

Следователь посмотрел на него выжидающе, готовый попрощаться. Но Карыкур, вдохновленный его вниманием, тем, что так складно получился у них разговор, что сумел выяснить все интересовавшие его подробности, уже и не думал уходить — вошел во вкус. Еще несколько минут назад вспомнил он про наставления старого Лозара, не раз говорившего ему во время поездки на озеро Воянг Тув, что Карыкур, раз он депутат района, должен обратить внимание начальства на слишком уж бесхозяйственное поведение геологов. И вот теперь Карыкур решил, что сейчас самый подходящий случай поговорить с умным И все понимающим человеком и об этом.

— Я, Николай Альбертович, еще у вас хочу спросить… Можно?

— Конечно, конечно, Карыкур, — терпеливо улыбнулся следователь, — Можете рассказывать обо всем, что вас волнует.

— Я вот о чем. Вот приехали мы на озеро, ткнулись на место бывшей буровой, и, о собачий узел! Волосы зашевелились.

— Это от чего же именно?

— Ох, Николай Альбертович, вы бы видели: чего там геологи только не бросили! Даже в голове не укладывается!

— Ну например?..

— Да полно всякого добра! Я столько и в жизни-то не видел. Труб одних чуть не сотня валяется, ржавеет, запчасти для машин всяких, целая гора цемента — в камень уже превратилась. Ужас один!.. Такие деньги на ветер бросили! Неужели это все никому больше не нужно?

— Что-то вы нам сегодня одно дело за другим открываете, — озабоченно покачал головой следователь.

— Ох не говорите, Николай Альбертович. Но слова что… А вы бы увидели; там и трактор, и машина «ЗИЛ», и чего только еще нет. И все брошено как попало — хватай, кому не лень, тащи детали…

— Ну что ж, спасибо, что открыли глаза на еще одно безобразие. Вот полечу, очевидно, на днях к этому озеру по делу вашего Лозара, а может, даже и по делу об отравлении оленей — заодно посмотрю и на то, что там геологи после себя оставили. Да! — что-то вспомнил следователь и снова забарабанил пальцами по столу. — Вы, Карыкур, можете мне понадобиться, когда я на кладбище полечу, буду осматривать захоронение. Кстати, буровая, как я понял из того, что говорил тут ваш Лозар, тоже где-то там рядом?