Ранние грозы - [4]
Да, да, это то, о чем она думала…
На мгновение в кабинете опять настала мучительная тишина, никто не начинал первый, точно каждый бессознательно старался оттянуть хоть на мгновение страшный вопрос. Павел Петрович, с угрюмым лицом и согнувшись всем корпусом, как будто страшная тяжесть давила его, сидел опять в своем большом кресле у письменного стола.
– Видишь ли, Наташа, мы позвали тебя… – начал он, несколько запинаясь и не глядя ни на дочь, ни на жену, – обстоятельства складываются так, что мы… с Марьей Сергеевной должны… жить порознь, – договорил он твердо и резко. – Ты знаешь, Наташа, что мы оба любим тебя, и нам одинаково трудно расстаться с тобою, но… Один из нас двоих все-таки должен с тобою расстаться…
Голос его, несмотря на видимые усилия, слегка дрожал и прерывался. Он мельком, стараясь побороть себя, взглянул на дочь. Она стояла все также молча, придерживаясь рукой за кресло, и только по ее побледневшему личику покатились вдруг крупные слезы.
– Если бы тебе было пять-шесть лет, мы бы решили это без тебя. Но теперь ты уже не ребенок, у которого привязанности почти бессознательны… И потому… ты должна решить сама, с кем… с кем ты хочешь остаться…
И он замолчал, остановив пристальный взгляд на дочери.
Марья Сергеевна тоже впилась в нее жадными страдающими глазами.
Теперь от этой девочки в коротком гимназическом платьице и черном переднике, почти ребенка, зависела участь двух людей: и каждый из них ждал с мучительной тревогой и болью – что она скажет. Но она молчала, и ни одна складка не шевелилась на ее платье; казалось, она вся застыла, и только по ее побледневшему и вдруг точно состарившемуся лицу продолжали беспомощно, по-детски, катиться крупные слезы.
Прошла почти минута, мучительная и бесконечная в этом напряженном ожидании…
Павел Петрович слышал чьи-то глухие удары сердца и машинально прислушивался к ним.
Наконец он точно опомнился и, встряхнув головой, провел рукой по лбу.
– Быть может, Наташа, – заговорил он тихо, – ты подумаешь и скажешь завтра, послезавтра… Это зависит от тебя, дитя мое…
Марья Сергеевна благодарно взглянула на него; пусть лучше еще несколько дней надежды, чем конец разом. Каждый из них со страхом ожидал, что дочь выберет другого, и в то же время в глубине души каждого жила невольная надежда, что дочь останется именно с ним.
– Лучше подождать! – повторил как-то робко и неуверенно Павел Петрович.
Наташа тихо покачала головой.
Она так много уже думала об этом, так боялась и страдала, ожидая этого момента, что в душе давно уже решила, что ей делать и с кем оставаться. Если она молчала и медлила, то не потому, что не знала, что ей сказать, а только сознавая, что своим ответом одному из страстно любимых ею, самых дорогих для нее существ она причинит столько горя…
«Подождать! О, нет, нет, пускай лучше все кончится разом. Все равно…»
Она растерянно и тоскливо оглянулась по сторонам, точно ища себе в чем-то поддержки, и в этот миг встретилась глазами с отцом. И вдруг в ней разом что-то словно оборвалось, и с мучительным, отчаянным воплем она кинулась к нему всем своим трепещущим и вздрагивающим от рыданий тельцем. Страстно обнимая его, она целовала его голову, руки, глаза и обливала его слезами…
Он понял все.
Она бросилась к тому, кого оставляла. И этими нежными ласками она точно молила о прощении себе, точно хотела заставить его понять, как горячо она его любит, как тяжко ей бросать его… И, рыдая, она прижималась к нему, как будто хотела смягчить тот страшный удар, который сама же ему наносила…
III
Павел Петрович увел дочь в ее комнату и помог ей успокоиться. Наташа тихо всхлипывала, прижимаясь горячими губами к его рукам, и изредка поднимала на него глаза. Марья Сергеевна растерянно стояла в стороне от мужа.
Ее дочь уходила вместе с нею, но в сердце этой дочери не нашлось для нее ни одного ласкового взгляда, ни одного теплого слова, и мать ревниво следила за ласками дочери к отцу, точно мысленно считала их.
В эту минуту ей показалось, что она больше бы хотела быть на месте мужа, и только сознание, что эти ласки временные и последние, что потом Наташа уже всецело будет принадлежать ей одной, слегка успокаивало и утешало ее.
Она хотела бы сейчас же броситься к дочери, обнять ее, прижать к своей груди и целовать ее всю, как целовала, бывало, маленькую, за то, что Наташа выбрала ее и оставалась с нею, но что-то удерживало Марью Сергеевну, словно ласки ее и благодарность казались ей неуместными.
Но все-таки она сделала робкую, неуверенную попытку и, подойдя к дочери ближе, хотела взять ее за руки, но Наташа, заметив ее, опять зарыдала сильнее.
Павел Петрович, искоса взглянув на жену, встал и проговорил тихо, чтобы Наташа не расслышала его:
– Ее лучше оставить одну, она скоро успокоится, не говорите с ней…
Он чувствовал в дочери свою натуру и знал по себе, что самое лучшее в тяжелые минуты – быть одному. Он еще раз обнял плачущую дочь, заботливо перекрестил ее, поцеловал и, сказав: «Ложись спать, деточка, и успокойся, все устроится…» вышел из комнаты вместе с женой.
Для того чтобы выйти в другие комнаты, ему необходимо было пройти через спальню и будуар жены, и это было ему тяжело. Марья Сергеевна поняла его чувство и тихо шла за ним с виноватым и смущенным выражением на лице.
7 марта 1804 года принцессе Изабелле – младшей дочери британского короля Георга III – исполняется 17 лет. Вместе с ее старшей сестрой она отправляется к американскому континенту для проведения переговоров с губернатором Калифорнии о размещении британского флота в Калифорнийском заливе. В течение первых дней пребывания на новой земле Изабелла замечает, что события начинают разворачиваться необъяснимым образом: губернатор и его ближайшее окружение проявляют к ней необычный интерес; Изабелла попадает в ряд неприятных ситуаций, подрывающих ее репутацию и угрожающих ее жизни; ее сестра обнаруживает подозрительное поведение, возможно касающееся происходящих неприятностей.
Молодой испанский дон Диего Де ла Вега прибывает домой после долгих лет учебы за границей. Столкнувшись с разбоем на дорогах и жестоким обращением к людям со стороны местного капрала, он решает встать на защиту простых людей от несправедливости.
Представительница истреблённого шотландского клана, юная и упрямая Амелия Гилли должна смирить свою гордыню и вступить в вынужденный брак с человеком, которого не любит. Там, вдали от родных земель, на туманных Гебридских островах, она может сгинуть от одиночества и тоски. Но всё меняется, когда судьба дарит ей встречу с лихой командой пиратов Атлантики и их таинственным капитаном Диомаром, пугающие истории о котором известны во всей Шотландии.
В декабре 2019 года исполнилось 80 лет со дня премьеры в Атланте фильма «Унесенные ветром». Если бы не он, может, и не трогала бы так людские сердца история Скарлетт О’Хара и Ретта Батлера, может, не считали бы зрители величайшей несправедливостью их расставание, и может, не появились бы многочисленные продолжения романа. В предлагаемой версии перед вами предстанут попытки полюбившихся героев вновь найти себя и свою любовь. Смогут ли они быть вместе после всего пережитого? Исторические события мировой значимости, социально-политические явления новой эпохи станут неотъемлемым фоном повествования, но уже не затронут жизнь героев так глубоко.
Любовь может изменить твою жизнь даже тогда, когда ты этого совсем не ждешь… Судьба была не особо добра с мисс Ханной Робишо: она рано потеряла мать, отца и брата. Потеряла память и надежду, но случайная встреча с молодым герцогом Амбертоном изменила для нее все. Она вновь вернулась в свет, словно феникс, восстав из пепла. Теперь у нее есть дом, семья, друзья и любящий мужчина, но сможет ли она сохранить все это? Кто-то из ее прошлого не очень рад такому повороту событий, а кто-то из ее новых друзей выбрал ее в качестве следующей жертвы в своей кровавой игре… Содержит нецензурную брань.
Отец Тимандры погиб в безднах знаменитого критского лабиринта, где он искал сокровища древних царей. Одной радостью жива девушка – служить в храме Великой Богини. Однако во время посвящения ей открылась страшная тайна: верховный жрец и его любовник Сардор намерены заставить критян поклоняться Молоху, который требует человеческих жертв. Тимандра изобличила их, но теперь должна бежать с Крита. Мореходы продают ее в портовый бордель. Идомену – так теперь называли Тимандру – спас красавец Алкивиад. На застежке его плаща отчеканено изображение Эроса с мечом – и этот меч смертельной любовью поразил Идомену-Тимандру.