Ранние цивилизации Ближнего Востока - [70]

Старовавилонские пророчества как отражение истории периода

Выше мы уже говорили, какую пользу могут принести тексты пророчеств для описания прошлого Месопотамии. Как мы видели, говоря об Аккаде, особые приметы, присутствующие на печени жертвенной овцы, связывались с некими примечательными событиями, которые они «предсказывали»: «Если плоть проросла через «ворота дворца» [далее следует термин, которым обозначалась часть печени], это пророчество о том, что Шульги захватит Таппадараш». Судя по ряду пророчеств, несколько правителей умерли насильственной смертью; в других сохранилось воспоминание о падении Ура в правление Ибби-Суэна. Но еще больший, чем описания конкретных событий, интерес представляют предсказания будущего в целом. Приведем пример: «Если [далее следует описание конкретного предсказания по печени], царевич не вернется из похода, в который он отправляется». В нашем распоряжении имеются сотни таких общих пророчеств, причем не все они сделаны по печени. Некоторые предсказания получены путем наблюдения за поведением масла, вылитого в воду (леканомантия) или по форме дыма, испускаемого благовониями. Эти общие пророчества позволяют нам составить довольно яркое представление о политической, экономической и отчасти общественной жизни в эту непростую эпоху. Ценность для нас они представляют именно благодаря своей обобщенности – они позволяют нам понять, что считалось обычным, а что – случайным. Нам известно, что в этих предсказаниях отсутствуют ссылки на конкретные события и что они предвещают то, что в те времена считалось возможным. Они нередко подтверждают выводы, полученные нами при чтении писем данного периода, лучших из имеющихся в нашем распоряжении источников, рассказывающих о конкретных событиях.

Поразительно часто в пророчествах встречается тема насильственной смерти царя или его свержения с престола. Нередко его царство по своим размерам не отличалось от административно-территориальной единицы державы, которой управляли представители III династии Ура, хотя очень многие стремились заполучить его. В текстах предсказаний говорится, что «сановник убьет царя», что «наследник правителя убьет своего отца, чтобы занять его трон» или что «визирь сядет на трон своего господина». «Великий визирь» или «царские чиновники» считались потенциальными цареубийцами. Порой правителю в итоге удавалось разбить своих внутренних врагов: «Царь будет отправлен в ссылку, но станет сильным [снова] в области [своего царства]» или: «Над страной, которая восстает против своего пастуха, пастух получит преимущество». В подобных обстоятельствах предсказание вроде «Царь примет смерть, которую его бог предназначил ему, и сановник станет править в стране» является идиллическим исключением (если, конечно, речь идет о естественной смерти). Мятеж считался обычным делом даже на низших уровнях управления: «Люди области изгонят своего градоначальника». Однако власти не всегда были готовы обороняться: «Царь сместит своего великого визиря» или, что еще более примечательно: «Царь прикажет, чтобы глаза человека дворца были вырваны».

Отношения с соседями выглядят более стабильными. Союзы оставались некрепкими, клятвы верности – не заслуживающими доверия, а следовательно, война оказывалась вещью непредсказуемой: «Царевича покинут его помощники» или «Мой союзник перейдет на сторону врага». Предательство при этом продолжало существовать: «Великий… откроет ворота твоего города [врагу]», «Шпион отправится в путь», «Тот, кто сидит перед царем, снова и снова станет передавать секрет царя врагу», «Сановник сбежит». Война между такими двумя маленькими государствами, будучи вполне логичным следствием этой мелодрамы, также не имела большого размаха: «Враг нагрузит лодку ячменем и увезет ее в качестве добычи». Имели место набеги, подобные тем, которые предпринимали кочевники, хотя в них участвовали жители городов. Тем не менее их результатом вполне могли стать завоевание и смена правителя, причем происходило это довольно быстро. Так, в одном из пророчеств говорится: «Статую, которую сделал царь, привезет [в храм в качестве вотивного дара] другой». Узурпация памятников, с помощью которой захватчик пытался сделать так, чтобы магическая сила вотивного дара, сделанного по заказу другого, была направлена в его пользу, была довольно частым явлением. «Две страны сожрут друг друга» – так звучит одно весьма пессимистичное предсказание об итогах войны, но также было возможно, что «враждующие цари заключат мир и их страны будут жить в безопасности». Неудивительно, что в пророчествах звучит ностальгия о древнем величии: «Будет править царь Шумера», – надеялся автор одного предсказания, «Царь вселенной появится в стране», – говорится в другом.

Нестабильность в государственном аппарате не была ограничена только политической сферой. Тексты некоторых предсказаний приобретают оттенок скандальности: «Жрец сангу будет постоянно заниматься любовью с жрицей-эн», «Жрица-эн снова и снова тайно будет нарушать запрет; это выяснится, и она будет сожжена», «Дочь царя станет проституткой».