Ранней весной - [9]
Однажды Борис пришел сильно озабоченный.
— Знаешь, что отец намедни говорил? Он говорил, что красные партизаны громили помещичьи усадьбы и уничтожали частных собственников.
— Это какие частные собственники? — спросил юный Колька.
— Ну, которые сами чего имеют, а другим не дают. Капиталисты в общем…
— Так ведь теперь нет капиталистов, белобрик, — заметил Павлик.
— Как нет? А Чистопрудные? У самих пруд, а разве кому дадут попользоваться? Самые настоящие капиталисты.
— Неужели ты хочешь… — Начал Павлик, но остановился, пораженный величием идеи Бориса.
— Факт! Насовали ведь мы им в Архангельском. Надо только ребят побольше собрать…
Так возник дерзкий план, который должен был положить предел могуществу чистопрудных. Но сорганизовать ребят оказалось делом не легким. Страх, внушаемый чистопрудными, был слишком велик. Сама идея принималась с восторгом: еще бы — сломить чистопрудных, сделать пруд достоянием мальчиков всего района, — что может быть лучше! Но когда речь заходила об исполнении, огонь разом потухал: нас слушали вежливо, но холодно.
Бежали дни, а мы по-прежнему проводили время в горячих, но бесплодных маневрах: штурмовали винные подвалы, пугая огромных битюгов с мохнатыми ногами, брали приступом помойку; рассеивались, сосредоточивались, наступали, оборонялись, — словом, осваивали стратегию и тактику партизанской войны. Но наша главная, заветная цель оставалась все так же далека. И совершенно неожиданно мы получили серьезную поддержку в лице… Кукурузы.
Случилось это так. Как-то после очередного столкновения с Кукурузой, когда мы готовились подвергнуть его обычной процедуре, нас остановил Борис.
— Ты кого трогаешь? — обратился он к Кукурузе, который стоял, набычив шею и сжав кулаки. — Ты красных партизан трогаешь. Буржуй ты, больше никто! — И Борис повернулся к нему спиной.
У Кукурузы побелели суставы пальцев, так сильно он их сжал.
— Но-но… ты… за буржуя в морду дам…
Борис спокойно посмотрел на Кукурузу.
— А как же тебя еще назвать? Только буржуи так себя ведут. Тут красные партизаны, командир, вот комиссар, начальник штаба, а ты лезешь.
— А я почем знал, — хмуро, но с заметным смущением пробормотал Кукуруза. — Я слыхал за вас, что вы какие-то мушкадеры.
— Темнота! — с сожалением покачал головой Борис. — Мало ли что было! А сейчас мы за уничтожение буржуев во всем мире. Слушай-ка, — сказал он, словно что-то сообразив, — до тебя дело есть…
Обычно все важные дела нашего двора разрешались и укромном месте за помойкой… Там, сидя на горячей от солнца крыше дровяного сарая, мы и рассказали Кукурузе о своем плане свержения чистопрудных. Узнав, что дело идет о чистопрудных, Кукуруза оживился:
— Я Чистопрудных завсегда бью.
— Постой, — остановил его я. — Бить-то бьешь, а на пруд ты пойти можешь?
Кукуруза хитро улыбнулся:
— Что я, рыжий? Побьют!..
— А ведь охота рыбки подергать, купнуться?
— Факт, охота!
— А раз охота, набирай отряд. Мы им партизанскую войну объявим. Тебя назначаем командиром бригады.
— Командиром! — во весь рот ухмыльнулся Кукуруза. — Командиром — это можно…
Весть о том, что могучий Кукуруза примкнул к нашему движению и сам ведет полки, с быстротой ветра облетела весь двор. В нас верили как в организаторов, но лучшей гарантией успеха являлись для всех крепкие кулаки нашего богатыря. Мы быстро составили ударную группу в составе пятнадцати человек. Почетным командиром был поставлен Кукуруза, но если б группе пришлось вступить в открытый бой, подлинным руководителем стал бы назначенный к нему комиссаром Портос. Дело в том, что мы вовсе не рассчитывали сломить чистопрудных силой. Побей их даже два раза, мы ничем не были бы гарантированы от того, что они не вернутся к прежним повадкам. И группу бойцов мы думали использовать только на самый худой конец. Дело было уже к лету. В намеченный день мы запаслись удочками и отправились на Чистые пруды.
Приближаясь к Покровским воротам, мы обнаружили, что, кроме пятнадцати бойцов, за нами следует еще десятка два сочувствующих; не рискуя принять непосредственное участие в боевых действиях, они не прочь были насладиться плодами победы, если таковую дарует нам небо.
Не доходя до Чистых прудов, наш отряд рассредоточился, чтобы скрыто занять оборону в районе кинотеатра «Колизей». Мы же четверо, с удочками на плечах, двинулись к пруду. На скосах водоема — зеленая трава. Вода голубая, чистая, посередке, где рябь, то и дело короткие взбрызги — караси выпрыгивают из воды в погоне за мошкарой. Нигде не чувствуется приход лета так ясно и радостно, как близ воды.
На зеленом откосе, с удочками в руках, нежились под лучами нежаркого апрельского солнца чистопрудные рыболовы. Самое лучшее место для ловли было у разрушенных мостков. Там, под навесом липовых ветвей, в тенистой заводи, клевало особенно хорошо.
Мы перелезли через ограду и подошли к теплушке. Шесть или семь чистопрудных внимательно следили за поплавками, покуривая «Басму» и тихонько переругиваясь. Был среди них и наш знакомец Гулька. Рядом с ним стояло ведерко, где между черными запятыми пиявок плескался настоящий живой карась.
— А ну-ка подвинься, браток! — сказал Колька, разворачивая леску.
Молодая сельская учительница Анна Васильевна, возмущенная постоянными опозданиями ученика, решила поговорить с его родителями. Вместе с мальчиком она пошла самой короткой дорогой, через лес, да задержалась около зимнего дуба…Для среднего школьного возраста.
В сборник вошли последние произведения выдающегося русского писателя Юрия Нагибина: повести «Тьма в конце туннеля» и «Моя золотая теща», роман «Дафнис и Хлоя эпохи культа личности, волюнтаризма и застоя».Обе повести автор увидел изданными при жизни назадолго до внезапной кончины. Рукопись романа появилась в Независимом издательстве ПИК через несколько дней после того, как Нагибина не стало.*… «„Моя золотая тёща“ — пожалуй, лучшее из написанного Нагибиным». — А. Рекемчук.
В настоящее издание помимо основного Корпуса «Дневника» вошли воспоминания о Галиче и очерк о Мандельштаме, неразрывно связанные с «Дневником», а также дается указатель имен, помогающий яснее представить круг знакомств и интересов Нагибина.Чтобы увидеть дневник опубликованным при жизни, Юрий Маркович снабдил его авторским предисловием, объясняющим это смелое намерение. В данном издании помещено эссе Юрия Кувалдина «Нагибин», в котором также излагаются некоторые сведения о появлении «Дневника» на свет и о самом Ю.
Дошкольник Вася увидел в зоомагазине двух черепашек и захотел их получить. Мать отказалась держать в доме сразу трех черепах, и Вася решил сбыть с рук старую Машку, чтобы купить приглянувшихся…Для среднего школьного возраста.
Семья Скворцовых давно собиралась посетить Богояр — красивый неброскими северными пейзажами остров. Ни мужу, ни жене не думалось, что в мирной глуши Богояра их настигнет и оглушит эхо несбывшегося…
Довоенная Москва Юрия Нагибина (1920–1994) — по преимуществу радостный город, особенно по контрасту с последующими военными годами, но, не противореча себе, писатель вкладывает в уста своего персонажа утверждение, что юность — «самая мучительная пора жизни человека». Подобно своему любимому Марселю Прусту, Нагибин занят поиском утраченного времени, несбывшихся любовей, несложившихся отношений, бесследно сгинувших друзей.В книгу вошли циклы рассказов «Чистые пруды» и «Чужое сердце».
Повесть «Взятие Великошумска» была написана во время войны. В ее основу легли впечатления от боев в декабре 1943 года, когда Красная Армия освобождала от фашистских захватчиков Правобережную Украину. Разные люди действуют в ней, но судьба каждого из них типическая.
Елизар Мальцев — известный советский писатель. Книги его посвящены жизни послевоенной советской деревни. В 1949 году его роману «От всего сердца» была присуждена Государственная премия СССР.В романе «Войди в каждый дом» Е. Мальцев продолжает разработку деревенской темы. В центре произведения современные методы руководства колхозом. Автор поднимает значительные общественно-политические и нравственные проблемы.Роман «Войди в каждый дом» неоднократно переиздавался и получил признание широкого читателя.
«Счастье — это быть с природой, видеть ее, говорить с ней», — писал Лев Толстой. Именно так понимал счастье талантливый писатель Василий Подгорнов.Где бы ни был он: на охоте или рыбалке, на пасеке или в саду, — чем бы ни занимался: агроном, сотрудник газеты, корреспондент радио и телевидения, — он не уставал изучать и любить родную русскую природу.Литературная биография Подгорнова коротка. Первые рассказы он написал в 1952 году. Первая книга его нашла своего читателя в 1964 году. Но автор не увидел ее. Он умер рано, в расцвете творческих сил.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.
.«Первое прикосновение искусства» — это короткая творческая автобиография В.Липатова. Повести, вошедшие в первый том, написаны в разные годы и различны по тематике. Но во всех повестях события происходят в Сибири. «Шестеро» — это простой и правдивый рассказ о героической борьбе трактористов со стихией, сумевших во время бурана провести через тайгу необходимые леспромхозу машины. «Капитан „Смелого“» — это история последнего, труднейшего рейса старого речника капитана Валова. «Стрежень» — лирическая, полная тонких наблюдений за жизнью рыбаков Оби, связанных истинной дружбой.