Раннее христианство и переселение душ - [64]

И потому, как только мы всерьез присматриваемся к истории оригенизма, то замечаем странное для теософов обстоятельство: за что Церковь никогда не осуждала Оригена — так это за проповедь реинкарнации. Конфликт Оригена с церковными властями в интерпретации теософов означает, что именно философия Оригена, признававшая реинкарнацию, была гонима церковниками. Однако, как мы видели, на самом деле Ориген навлек на себя гнев своего епископа совсем не своими проповедями.

И потому теософам надо приготовится к неприятному для себя выводу: оказывается, не только зрелые книги самого Оригена говорят, что он не принимал идею реинкарнации. Оказывается, не только друзья отвергают наличие у него этой идеи. Но и голос врагов довольно единодушно говорит о том, что у Оригена не было проповеди реинкарнации. Если бы недруги Оригена вычитывали в его книгах и идея реинкарнации — они бы использовали ее с своей борьбе с ним. Но в конфликте Церкви и оригенизма тема реинкарнации не подчеркивалась.

Это молчание врагов Оригена очень важно: оно не дозволяет теософам использовать аргумент отчаяния: мол, всю жизнь учил Ориген переселению душ, да вот церковные цензоры уничтожили те труды Оригена, где он выражал свои теософские симпатии, а в сохраненные ими тексты вставили свои догматические воззрения. Ведь если Ориген действительно был настолько православен, что отказался от идеи переселения душ, то за что же, — вопросит теософ, — он был преследуем Церковью, за что в его адрес раздавались анафемы?

Итак: можем ли мы предположить, что в тех, действительно весьма многочисленных, произведениях Оригена, которые не дошли до нас, содержались идеи, выдававшие кармически-реинкарнационные убеждения автора?

Нет. Предположить мы так не можем именно потому, что Ориген был церковно осуждаемым писателем. Если бы в творениях Оригена была проповедь реинкарнации, то его оппоненты, уничтожая те экземпляры книг Оригена, которые оказались в их власти, старались бы обезвредить действие недоступной для них части тиража через распространение своих собственных предостережений: «Берегитесь! этот гнусный еретик пал настолько низко, что не погнушался принять даже языческую идею переселения души!».

Византийское церковное сознание не умеет прощать вероучительных грехов, не имеет привычки покрывать милосердным умолчанием ошибки в области вероучения. Византийское мышление, порой даже слишком терпимое, если речь заходил о грехах плоти или о грехах против людей, не прощало грехи против Бога. Здесь уж каждая обмолвка, каждая неточность, каждая недодуманность становилась тем лыком, что аккуратно вплеталось в строку. Средневековье вообще не признает за человеком (тем более за богословом) права на простую человеческую ошибку; оно во всем видит сознательную злую волю, вредительский замысел. Это своего рода естественный антигностический синдром (в противовес гностикам, учившим о спасении через «знание», христиане говорили о том, что Царство Божие силой, то есть усилием воли берется). Это искривление «естественное», в смысле почти неизбежное. Но в жертву этой своей болезни средневековые христиане принесли слишком много чужой крови… И еще одну особенность византийского мышления мы уже отмечали выше: это очень твердая память о еретиках. Ошибки не только тонко подмечаются, но и недобрая память о них хранится века.

У Оригена же была сложная церковная судьба. У него во все века хватало церковных оппонентов. Бывало, что обвинения против него просто выдумывались. Так, император Юстиниан, по чьей инициативе проходили антиоригеновские соборы VI века, утверждал, будто «богоборец Ориген» включал в свои труды православные суждения лишь для «злонамеренного обмана простаков. Воспитанный в языческих баснословиях и желая распространить их, он прикинулся, будто изъясняет божественное Писание, чтобы таким образом, злонамеренно смешивая непотребное свое учение с памятниками божественного Писания, вводить свое языческое и манихейское заблуждение и приманивать тех, которые в точности не выразумели божественное Писание… Одна и единственная забота была у нечестивого Оригена — поддержать эллинское заблуждение и в души слабых посеять плевелы» [306]. Император неправ. Ориген — заблуждающийся христианский мыслитель, а не замаскировавшийся оккультист.

Но из этой фразы императора Юстиниана видно, насколько высок был градус раздражения Оригеном у его оппонентов. Не только действительные его ошибки ставились ему в вину. Порой они просто выдумывались (как, например, приверженность манихейству). В этих обстоятельствах можно быть уверенным: ни одно расхождение Оригена с церковной традицией не прошло бы незамеченным.

Церковная традиция, как мы видели, с до-оригеновской поры отметала идею метемпсихоза как однозначно языческую. Так вот: если бы у Оригена была эта идея — то церковные полемисты не преминули бы использовать ее при критике оригеновского наследия. Но… критики Оригена не обвиняют его в этом.

Св. Мефодий Олимпийский, начавший полемику с Оригеном в конце III столетия, обличает слабости оригеновского понимания воскресения (об этом ниже). Но он не обвиняет Оригена в проповеди переселения душ (при этом сам он резко отвергает идею душепереселения, о чем см. выше).