Раннее государство в Древнем Египте - [48]
Остановимся еще раз на этом времени древнеегипетского года. Выше мы отметили исключительное значение половодья для самоорганизации архаического общества и формирования протогосударства в долине Нила. Население, вытесняемое наводнением из поймы, концентрировалось на незатапливаемых территориях, одним из наиболее вероятных следствий чего было резкое возрастание общественного влияния вождеской и жреческой элиты, игравшей первые роли в тех многочисленных массовых ритуальных действах, которые ежегодно на несколько месяцев разлива, по-видимому, становились главным содержанием социальной жизни Египта. Об организующем значении такого рода мероприятий и масштабах царского в них участия ("сопровождения Хора", "воссияния правителя Верхней и Нижней Земли" и т. п.) дает яркое представление Палермский камень.
Итак, если древнейшая государственность в Египте произрастала на "высоких землях", есть лишний повод связывать находившиеся на них "дворы"-hwwt, носившие имена царей, с исконными землевладениями Большого Дома. Высказанные соображения наводят на мысль, что в основе структурных изменений, затронувших "дома собственные" второй половины Старого царства, лежало активное внедрение на данном этапе в вельможеские хозяйства органически чуждого им "нутряного" — государственного компонента [ср.: Перепелкин 1988б]. При этом царское "Местожительство" — "нутро", похоже, поддерживало тесные контакты с "дворами", переданными царями в "частное" владение: об этом может свидетельствовать тот факт, что за управителями "дворов" hk>ͻw-hwwt, при всей их подотчетности "домашней" администрации, нередко сохранялись ответственные государственные должности (например, царского писца). Попытаемся разобраться в этом феномене.
Наша гипотеза такова. Прежде всего повторим, что повсеместное проникновение "дворов"-hwwt в санов ничьи частные домовладения началось с V династии — тогда же, когда, как мы полагаем, Большой Дом развернул хозяйственное освоение Нижнего Египта. Приведенная в этом параграфе количественная оценка земельного фонда, приходившего с Дельтой в царские руки, позволяет уверенно говорить о том, что с такими приобретениями "поделиться" с тем или иным вельможей (номархом) несколькими "дворами" цари могли без всякого ущерба для собственного благосостояния. Другой вопрос — зачем им это было нужно.
"Благотворительность" фараонов второй половины Старого царства освещалась египтологами довольно широко. Считается, что наряду с щедрыми земельными дарениями в Дельте, которые предназначались в первую очередь храмам (жречеству) новоявленного государственного бога Ра, позднестароегипетские цари предоставляли существенные экономические льготы святилищам и "дворам" Верховья, отраженные в особых указах — так называемых "иммунитетных грамотах" [Goedicke 1967, Urk. I]. Эти указы, часто высекавшиеся на каменных стелах при жалуемых учреждениях — "в долготу вечности" (m >ͻwt dt) (что, очевидно, свидетельствует об огромном значении, которое фараоны придавали таким распоряжениям), объявляли адресатов свободными от работ и других повинностей в пользу государства. Бытует мнение, что "иммунитет" — своего рода уступка Большого Дома усиливавшимся номам привилегия, которой "мятежная" областная знать настойчиво добивалась от Мемфиса. При этом в раздаче царями подобных льгот исследователи видели одну из причин ослабления центральной власти и распада объединенного староегипетского государства [Савельева 1992].
Выскажем альтернативную точку зрения на эту проблему. На наш взгляд, при анализе "иммунитетных грамот" была обойдена должным вниманием одна деталь, учет которой подводит к принципиально иному толкованию смысла этих документов. Указы об освобождении храмов и "дворов" от государственной службы содержали четкие предостережения на тот случай, если бы кто-то осмелился поступить вопреки воле фараона. Невыполнение "льготного" указа объявлялось делом, ненавистным царю, и грозило виновным должностным лицам отлучением от жречествования при пирамиде (указы Пепи II храму Мина в Коптосе и "двору" snvd Mnw Nfr-k>ͻ-R>c [Urk. I, 280–283, 284–288, 289–292]) — иначе говоря, расценивалось как серьезнейший проступок, чреватый для ослушника понижением социального статуса.
При нашем подходе вырисовывается поразительная картина: номовую знать, оказывается, совсем не прельщали перспективы внешне вроде бы столь выгодного для нее "иммунитета" — наоборот, она явно стремилась уклониться от этой милости Большого Дома, тогда как тот, не считаясь с материальным ущербом для себя, фактически ее навязывал и при этом обнаруживал такую заинтересованность, словно фараонов, в отличие от современных исследователей, вовсе не посещала мысль о возможности краха государства вследствие щедрого жалования "льготных" грамот.
Ситуация существенно прояснится, если ее проанализировать с учетом принципа дарообмена, который мы гипотетически рассматриваем как основополагающий для староегипетских общественных отношений. Напомним, что даритель приобретал над одаренным магическую власть в сочетании с весомыми социально-иерархическими преимуществами — и с этой точки зрения предоставление царем "иммунитета областной знати отвечало прежде всего интересам Большого Дома. Выше мы высказали предположение об упадке архаического дарообмена между царями и номархами начиная с V династии, признаком чего сочли массовое исчезновение из столичных некрополей номарших гробниц, переместившихся на территорию номов, с одновременным уменьшением размеров пирамид. Продолжим наши социоантропологические ре конструкции допущением, что в эпоху позднего Старого царства система "дар-отдар", державшая на себе центральную власть в Египте, приблизилась к критической степени деградации — почему и понадобились специальные указы, требовавшие от знати безоговорочного принятия фараоновых преподношений (т. е., как мы понимаем, верности неписан-ному древнейшему "кодексу" дарообмена).
