Раневская, что вы себе позволяете?! - [14]
У этого театра была своя задача, установленная руководящей партией, — он должен был исполнять роль этакого календарного театра: к каждому значимому советскому празднику нужно было ставить свой спектакль. Репертуар состоял из таких вот приуроченных к «красным» датам скучных, бесцветных постановок, на которые зрителей привозили по разнарядкам. То рабочих-стахановцев станкостроительного завода привезут, то ударниц фабрики «Красный пряник». Эти зрители, получившие от родной партии два часа бесхлопотного времени, дружно спали на задних рядах и зевали на первых.
Очень естественным будет спросить: так зачем же Раневская шла сюда, в этот «дачный сортир»? Пусть бы оставалась в Театре драмы. Зачем ей нужна была вот эта идеологическая шелуха?
Фаина Раневская — бунтарь. Нет, неправильно будет сказать, что она пришла в этот театр, чтобы хоть немножко встряхнуть это застойное болото. Что ее гнало сюда оскорбленное чувство ответственности за всю советскую театральную деятельность. Не сложилось в Театре драмы — ушла. Артисты часто меняли тогда театры. Как и режиссеры в театрах менялись с потрясающей скоростью: далеко не всем удавалось угадывать то, что и как хотят видеть вожди.
Но другой факт неоспорим: Раневская, сколько могла, пыталась. Сделать хоть что-то. Растормошить. Увлечь. Показать другим актерам и самому режиссеру, что на сцене нельзя просто играть — на ней нужно жить.
«Терплю невежество, терплю вранье, терплю убогое существование, терплю и буду терпеть до конца дней. Терплю даже Завадского. Наплевательство, разгильдяйство, распущенность, неуважение к актеру и зрителю», — вот такой отзыв Фаина Раневская оставила о Театре Моссовета.
В спектакле «Рассвет над Москвой» Раневскую уговорили играть роль старухи, которая должна была бы воплотить в себе этакий собирательный образ народной совести, которая всегда и везде говорит только правду, революционную, конечно. Раневская согласилась, хотя видела, какую скуку вызывает у зрителя этот образ правдолюбивой матери. И она, не меняя слов и реплик, превратила свои выходы во что-то сродни веселому капустнику! Это было невероятно, но после первого ее появления на сцене зрители каждый ее последующий выход встречали веселыми аплодисментами. Весельем встречали революционную совесть! В общем, это было на грани политической авантюры. Но это было весело — и Раневской все простили. Мало того — наградили!
Пьеса «Шторм» стала одной из значимых в жизни Раневской. Всего-то в ней у нее была эпизодическая роль, несколько выходов. Фаина Георгиевна взяла пьесу домой, а на следующую репетицию принесла огромную стопку листов бумаги. Здесь были предложения по ходу пьесы, тех мест, где играла она сама. Автор пьесы, взглянув, пришел в ужас: Раневская не просто переписала места — она предложила по пять-десять вариантов каждого кусочка! Драматург читал, багровел, все в страхе ждали его слов. А он вдруг начал хохотать! Режиссер Завадский замер в ожидании. И автор пьесы сказал: «Ничего не меняем. Все оставляем… как у Раневской!» На следующую репетицию Фаина Георгиевна явилась с новыми предложениями, новыми репликами. Завадский взвился, но драматург встал на сторону актрисы: «Пусть играет как хочет. Все равно лучше, чем она, эту роль никому сделать невозможно».
И она сделала эту эпизодическую роль! Сделала такой сильной, что в конце концов затмила всех остальных актеров. И даже главные герои блекли в свете яркой, образной игры Раневской. Здесь не было никакого фокуса и ничего странного: просто она выкладывалась по максимуму даже в мельчайших эпизодах, и не увидеть этого разительного отличия в ее отношении и отношении всех остальных к игре было невозможно. Это видели не только зрители, это видел Завадский. Ему нужно было либо поднимать уровень игры всех артистов до уровня Раневской, либо… Либо выводить Раневскую из спектакля. Для советского режиссера решение было более чем очевидным: Завадский лишил Раневскую роли в спектакле «Шторм».
Для Фаины Раневской, столько сил и труда вложившей в эту роль, это был удар огромной силы. В 1955 году она оставила Театр Моссовета и ушла в бывший Камерный театр. Тот самый, в котором начинала свою карьеру, который стал на то время уже Театром Пушкина. Раневская надеялась встретить там то же, что и оставила, но, увы — изменилось все. От того, что заложил в театре режиссер Таиров, ничего не осталось. Раневская смогла проработать в этом театре до 1963 года и ушла.
Работая в Театре Пушкина, Фаина Раневская снялась в нескольких эпизодических ролях в новых фильмах. Но все эти фильмы оказались проходными, пустыми, заполненными политической мишурой. Выросло ведь новое поколение советских режиссеров, каждый из которых пытался утвердиться во что бы то ни стало. Государство выдавало огромные деньги на съемки новых фильмов, кинематограф лихорадило от новых идей и веяний, рушились устои старого кино, свергались авторитеты… И выходили один за другим провальные фильмы.
Например, такой, как фильм «Осторожно, бабушка». Режиссером фильма была подруга Раневской, Надежда Кошеверова. И, что самое удивительное, Раневская сыграла в нем главную роль. Но даже ее великолепная игра не могла спасти фильм, который был изначально проходным, пустым, обреченным на провал. И поэтому-то в самом начале главы я сказал, что Раневская не сыграла ни одной главной роли.
