Раненый - [6]

— Не думаю, что до сегодняшнего вечера я осознавала, что с ним у нас не будет таких же чувств как у них, — она кивнула на своих родителей, а затем повернулась ко мне: — или как у вас троих.

Она заговорила об этом, так что я просто вошла в открытую дверь.

— Зачем же ты тогда живешь с ним?

— Он привлекательный, очаровательный спортивный доктор с профилем в спортивной медицине с уклоном на реабилитацию после травм. С помощью моей специальности по диетологии мы охватываем всех пациентов, не только перенесших травму. В профессиональном плане у нас все прекрасно.

— Но этого же недостаточно, — сказала я.

Она улыбнулась мне больше иронично, нежели счастливо.

— Может, и нет.

Я задумалась, хочет ли она продолжения душевных разговоров, или нам стоит просто рассказать ей о Томасе, но Мерседес сама избавила меня от дилеммы, шагнув вперед, вовлекая Натаниэля и Мику в разговор.

— Видела, как ты беседовал с Томасом. Он ни с кем из семьи не откровенничает, а с тобой похоже решился.

— Это часть моей работы — беседа с людьми после всего, — ответил он.

— После чего? — уточнила она.

— Как правило, после нападения ликантропа на них самих или на членов их семьи, жестокость есть жестокость, и то как люди с ней справляются очень похоже.

Она кивнула, словно увидела в этом логику.

— Давайте отойдем куда-нибудь, где мы сможем поговорить, не испортив больше никому торжество.

Мерседес подняла взгляд, затем кивнула и улыбнулась молодому человеку, с которым жила, Франциско, именно так он и представился, не Фрэнки. Она взяла меня за руку и жестами сообщила, что мы вместе отойдем. Он наверно решил, что мы отлучимся в дамскую комнату. Мужчины похоже всегда были уверены, что женщины не способны пудрить носик в одиночку, потому что большинство дам передвигались до этого места исключительно группами. Никогда не понимала почему, я и сама справляюсь, хотя с синим вечернем платьем возможно и нужна кое-какая помощь с юбками. Платье Конни с несколькими слоями кружев и юбками на кольцах конечно милое, но спорить готова, если она захочет воспользоваться туалетом, всем подружкам невесты придется держать ее юбки. Это одна из причин, почему на свадьбу я не желаю надевать юбку на кольцах.

Как только Франциско отвернулся, Мерседес отпустила мою руку, огладила свою юбку и направилась к двери в дальнем углу зала. Мика последовал за ней, оглянувшись на нас. Я кивнула ему на девушку впереди, и он быстро догнал ее. Мерседес двигалась слишком шустро на этих убийственно высоких каблуках.

Мы с Натаниэлем припустили за ними. Я оглянулась на Мэнни с Розитой, они присоединились к Конни с ее новоявленным мужем. Они вчетвером танцевали, а все остальные улыбались, глядя на них, видя счастье с выдержкой в тридцать лет и самое его начало. Это был прекрасный образ, но как это обычно бывало, стоит появиться чему-то прекрасному, и я вынуждена удалиться, чтобы обсудить то, что могло бы омрачить счастье за моей спиной. На этот раз я хотя бы была не одна. Мика и Натаниэль были готовы оставить это счастье позади, чтобы разобраться с проблемами, которые нужно было решить ради счастья и покоя других. Мы втроем провели до черта своего личного времени, обсуждая тяжелые темы с теми, с кем мы были связаны, чтобы сохранить свое счастье. Игнорирование проблем не решает их. Я была рада, что сейчас в моей жизни те, кто готов работать над отношениями.

Мерседес провела нас в помещение, похожее на комнату отдыха с торговыми автоматами, небольшими столиками, стульями и даже диванчиком у стены. Я и не осознавала, как шумно было на торжестве, пока мы не оказались в тишине. Мои плечи опустились, и я поняла, что немного сутулилась, как бывало при напряжении. Я думала Мерседес пойдет к столу, чтобы мы все смогли сесть, но она обернулась, едва закрылась дверь. Видимо, мы постоим.

Она повернулась к Мике.

— Томас разговаривал с тобой дольше, чем с кем-либо из нас. Он начал посещать социального педагога, но не думаю, что он и с ней разговаривал.

— Возможно, дела пошли б лучше, если бы педагог был мужчиной, — предположил Натаниэль.

Мерседес посмотрела на него, ее глаза были чистого карего цвета, но светло-карего, как у пасхальных конфет из молочного шоколада. Я вдруг поняла, что мои глаза были темнее. Я была смешанного происхождения, но глаза моей мамы почти черного цвета мне передались.

— И что бы изменил мужчина социальный педагог? — поинтересовалась она.

— Томас тринадцатилетний мальчик, — напомнил Натаниэль.

— И что?

— Он только учится или старается стать тем мужчиной, которым однажды будет. А в то время, как он пытается понять, что значит быть мужчиной, его похитили, подстрелили, и он не смог защитить свою сестру, — объяснил Мика.

— Конни самая старшая, она всегда защищала нас, — сказала Мерседес.

— Так было, когда Томас был ребенком, а теперь он им больше не является, — возразил Натаниэль.

Она скривилась и закатила глаза.

— Ему тринадцать, он мальчишка.

— Вот поэтому он и не хочет говорить с тобой, — сказал Натаниэль. — Потому что для тебя он по-прежнему твой маленький братишка, а внутри себя он пытается быть кем-то большим.

Она нахмурилась, изучая очень серьезные выражение лица Натаниэля.