Раненый - [3]

Музыка сменилась на какую-то медленную композицию, и Натаниэль взял меня за руку.

— Потанцуй со мной.

Я смущалась танцевать на людях, не знаю почему, просто смущалась. Я привыкла отказываться от этого, но мужчины моей жизни, похоже, любили танцевать, что же мне было делать? Я согласилась попрактиковаться с ними тет-а-тет, чтобы справиться с этим.

— Конечно, — с улыбкой ответила я, подавляя зарождавшееся волнение.

Он сжал мою ладонь в своей и повел на танцпол. Я немного напряглась и отступила, когда Натаниэль попытался заключить меня в кольцо своих рук, но он все же обнял меня, держа мою ладонь в своей, свободными руками мы придерживали друг друга за спину. Ладно, он держал меня за талию. Я не могла обхватить его, поэтому пришлось положить ладонь сбоку от его поясницы. То есть наши тела были ближе друг к другу, чем у большинства парочек на этом танцполе, но не настолько близко, как у выпускников школы, когда они прижимаются друг к другу как можно теснее, качаясь по кругу. Между нами все же была дистанция, потому что если Натаниэль танцевал, то именно танцевал. Я смотрела на его грудь и плечи, не потому что вид был роскошным, а по той же причине, почему я делаю это в драке: движение идет от центра тела, и я следила за этим его первым движением, чтобы следовать за его руками и не отставать.

Я научилась следовать за ним на танцполе и доверять ему вести в танце. Если бы я только доверилась его телу, его ладоням, его рукам, уверенным и направляющим, легким движениям его ног, все это подсказало бы мне, как двигаться, как бывало иногда в спальне. Там мне иногда нравится быть у руля, и Натаниэль не возражает, но в танце главный он, потому что чертовски хорош в этом.

Он скользил по танцполу, и если бы я не слишком на это84569 м зацикливалась и просто позволила ему вести, то тоже поплыла бы по нему. Конечно, стоило мне подумать об этом, как я пропустила шаг, Натаниэль терпеливо вовлек меня в еще один поворот так, чтобы я вернулась в кольцо его рук, словно так и было запланировано.

Я наконец посмотрела в эти удивительные глаза и смогла просто почувствовать его тело, не следя за ним. Я ощущала скольжение его тела и следовала за ним, благодаря легкому нажатию его руки, я понимала, в какую сторону нужно двигаться. Танец с Натаниэлем был подобен магии, рядом с ним почти любой выглядел бы прекрасно. Он смотрел на меня с улыбкой и азартом на лице, его тело было так взбудоражено музыкой. Его энтузиазм был заразителен… Когда мне нужно было думать о приятном, я представляла Натаниэля счастливым. Мне нравилось видеть его сияющие глаза, слегка приоткрытые губы, когда он вот так почти смеялся и своего рода светился для меня, потому что я танцевала с ним, и потому что он знал, чего мне стоило научиться этому.

Он наклонил меня, и ему все же удалось научить меня выполнять это па без удивленного писка, который я терпеть не могла, и одеревенения в его руках, что терпеть не мог он. А вскрик ему казался милым. Мы завершили танец, и заиграла другая музыка. Люди начали выстраиваться в ряд, значит партнер в этом танце не понадобится.

— Знаешь этот танец? — спросила я.

— Нет, но… — он пожал своими потрясающими плечами.

— Танцы в линию пока за пределами моих навыков, — со смехом сказала я. — А ты иди танцуй.

Он улыбался мне, его глаза сияли.

— Уверена?

— Уверена.

Я немного подтолкнула его к другим людям, уже начинавшим двигаться, и он устремился к ним, протиснувшись в ряд. Натаниэль постарался встать рядом с женщиной, которая, похоже, отлично знала этот танец. Он следил за ее движениями и повторял за ней, пару раз повторит, и он будет идеально попадать в такт так, словно всегда знал этот танец. Я видела прежде, как он вытворяет подобное, и до сих пор этому поражаюсь.

Мика переместился ниже и ближе к Томасу, когда парень заговорил. Он не встал на колени, балансировал, сидя на пятках своих лощеных туфель, чтобы Томас, даже сидя в коляске, смотрел на него сверху вниз. Если он будет повыше, ему будет казаться, что он главный, видимо, этого Мика и хотел. Я доверила ему применить весь свой арсенал тихих бесед.

Ко мне подошла мама жениха. Это была высокая блондинка, хотя цвет волос был уж слишком блондинистый, чтобы быть натуральным. В этом нет ничего плохого, просто я всегда гадала, почему те, кто красит свои волосы, частенько предпочитают цвета настолько далекие от естественных, чтобы никто не обманывался. Из-за выбранной ею тональной основы кожа казалась оранжевой, может, это был искусственный загар, но в окружении настоящих испанцев, фальшивый загар выглядел именно фальшивым. Еще она выбрала голубые тени, чтобы подчеркнуть голубой цвет глаз, не получилось. Даже Элизабет Тейлор не шли пастельно-голубые тени, а уж если ей они не шли, то никому не могли подойти.

— Вы вооружены, миз Блейк?

— С какой целью интересуетесь? — спросила я, улыбаясь.

Она не улыбнулась мне в ответ.

— Это было заметно, когда ваш… молодой человек наклонил вас в танце.

Мне не понравилось, как она запнулась на словах «молодой человек», но я заставила себя улыбаться и быть милой. Ее сын сегодня женился на дочери моего друга, я могу побыть милой.