Рандеву - [95]

Если обыскивали комнату Мишеля, то уж дом Петера наверняка перевернули вверх дном. Его бумаги, компьютер, мобильный телефон…

Я провожу руками по волосам и ощущаю, как они спутались.

Полицейские нашли фотографию. Ту самую, где я с Мишелем. Вот и ниточка. Мой кошелек у Мишеля дома и наша фотография — интересный сюжет! — на мобильном телефоне Петера.

Но почему они ничего не спрашивают о Мишеле? Вообще ничего? Не ошиблась ли я, когда той первой ночью слышала его крик «Dis rien!»? «Ничего не говори!» Я могла поклясться, что это был голос Мишеля, но теперь совершенно ни в чем не уверена.

Я боюсь.

Жизнь кончена. Я соучастница убийства. Эрик узнает, что я ему изменяла. Или уже узнал.

Я одна. Совсем одна.

Странно, но я думаю не столько о себе, сколько об Изабелле и Бастиане.

Хотя что же здесь странного? Мои дети — все для меня, весь мой мир.

И Мишель. Господи, пожалуйста, пусть это будет Брюно, а не Мишель.

Дверь камеры открывается. Поднимаю голову. На пороге стоит полицейский, которого я раньше не видела.

— Мадам Янсен?

Неуклюже поднимаюсь с кровати. Еще допрос? Сейчас он скажет, что я могу позвонить своему адвокату?

— Вы свободны. Можете идти домой.

Я долго не могу понять, что он сказал.

В холле полицейского участка я вижу Эрика. Он бежит ко мне, сжимает в объятиях так, что едва не сминает в лепешку.

— Симона! Ну и дела!

Моего мужа переполняют эмоции.

— Я два дня пытался прорваться к тебе, но мне не разрешили свидание.

Он отпускает меня, потом снова прижимает к себе.

— Милая, как ты? С тобой хорошо обращались?

— Да, только… Я очень боялась.

— Идем отсюда скорее.

Эрик крепко обнимает меня за плечи, за талию, прижимает к себе и выводит наружу. Солнечный свет, отраженный белым песчаником, слепит глаза.

— Как дети? — мой первый вопрос.

— Нормально. Я сказал им, что ты в Голландии.

Он посмотрел мне прямо в глаза.

— Я не хотел их…

— Понимаю.

— Эрик… Они… О чем они тебя спрашивали?

— Кто?

— Полиция.

— Они были у нас два раза, это парень, такой темноволосый… Как его… Филипп Гишар. Настоящий француз.

— Что им было нужно?

Эрик кривится, как будто хочет как можно быстрее забыть этот кошмар.

— Да много чего. Спрашивали, что я знаю о Петере, как долго он у нас работал, как обстояли дела с оплатой…

Мы подошли к машине. Глаза у Эрика влажные, это я вижу только сейчас, на белках заметны красные прожилки, кожа землистого цвета. Он почти не спал. Так же, как я.

— Симона… Мне так жаль, что я затеял всю эту историю. Дела с Петером. Видишь, чем она закончилась…

Я смотрю мужу в глаза и понимаю, что он ничего не знает.

Вообще ничего.

Как это возможно? Фотография, мой кошелек?..

Я молчу.

Эрик открывает мне дверцу, я сажусь в машину. Автоматически пристегиваю ремень и откидываю голову на подголовник. Мой муж устраивается на водительском сиденье и смотрит на меня.

— Симона, это какой-то абсурд…

Я киваю, но не знаю, какую часть этого безумного эмоционального аттракциона он считает абсурдной.

— Что все-таки произошло? Эрик, я имею в виду…

— А ты не знаешь?

Я качаю головой.

— Нет. Мне ничего не рассказали.

Эрик сжимает руль так, что костяшки пальцев белеют.

— Клаудиа говорила так. Она вернулась домой… Не помню откуда… Как раз в это время из их дома выбежали Мишель и Брюно, сели в машину Брюно и уехали. В доме она нашла Петера. Он был мертв. Клаудиа позвонила в полицию. Брюно и Мишеля задержали на дороге в Бордо. Они хотели скрыться в Испании, в горах… Бедная Клаудиа… Никому не пожелаешь такое увидеть… Представляешь, Мишель забил Петера до смерти… — Эрик глянул мне в глаза. — Забил до смерти, Симона.

Я сидела, как пригвожденная, и не могла нормально дышать. Горло сжалось…

— И еще Брюно взял там какие-то вещи, — продолжал Эрик. — А кое-что они просто уничтожили. Телевизор, DVD-проигрыватель, мобильный телефон, компьютер, ноутбук… По словам Клаудии, они полдома разнесли. Внутри было, как на поле брани. Если о подобном читаешь в газете, думаешь: и кто только способен на такое? А тут, черт возьми, парни, которые это сделали… Я их знаю. И хорошо знаю. По крайней мере, так мне казалось.

Все встало на свои места.

Уничтожили мобильный телефон. Компьютер, ноутбук — все возможные файлы. Я пытаюсь, но не могу удержаться.

— Как… Как они узнали, что это сделал Мишель?

— Вчера он сам сознался.

Я закрываю глаза.

— Почему они убили Петера, Эрик?

Мой голос пугает меня саму — тихий, затравленный.

— Из-за денег. Представляешь, Петер не заплатил им половину заработанного! В его бухгалтерских документах нет счетов, которые он нам выписывал. Никто из парней не застрахован, большинство из них работает нелегально. У Петера были какие-то обязательства перед преступниками, террористами. Они держали его на крючке. Все это тянется уже давно. Мне ужасно стыдно, Симона. Надо было прислушаться, когда ты говорила о своих нехороших предчувствиях. И принять к сведению то, что рассказала Бетти.

Эрик обнимает меня и нежно целует в лоб. Представляю, какой этот лоб холодный…

— Надеюсь, в будущем году мы еще посмеемся над тем, что тебе пришлось оказаться в камере.

На его лице появляется улыбка, но тут же исчезает. Я молчу.

— А вот Клаудии не до смеха. Она потеряла мужа.