Ранчо в Монтане - [27]

А с другими мужчинами она такая же?

Эта мрачная мысль взволновала его, он оторвался от ее губ и положил голову ей на грудь. Услышав, как трепещет ее сердце, он внезапно понял, что и дыхание у нее неровное, учащенное.

Почему? Первый раз он мог понять — они оба были застигнуты чувственной бурей. Но теперь? Она не сделала ни единого движения, чтобы покинул его постель, и, видит Бог, он был рад этому.

Но туг же гнев на себя из-за непозволительности того, что он делает, отозвался в нем болью. Он не мог винить Трейси. За то, что она явилась на ранчо, — да. За то, что вторглась в его жизнь, за то, что носит имя Мурленд, — да. А во всем, что произошло между ними, виноват только он. Но, Боже милосердный, разве он мог справиться с собой?

Сумел бы другой мужчина на его месте? Попытка оправдать свое поведение чувствами не принесла утешения, и Слейд постарался вытеснить ее из своих мыслей. У него впереди сегодняшняя ночь. О завтрашнем дне он подумает завтра.

Слейд схватил губами ее сосок и тут же услышал, как она быстро вдохнула. Он вызывал у нее сильные чувства, такие же сильные, как она у него. Между ними происходило что-то необыкновенное, чего он еще никогда не переживал ни с одной женщиной.

Почему же он не испытывал этого теплого, захватывающего чувства по отношению к женщинам, которые могли безраздельно принадлежать ему, зачем оно возникло теперь — к женщине, которая никогда не будет его?

Перестань сейчас думать об этом, зло сказал он себе. Бери то, что можешь. Забудь обо всем остальном. Его рука скользнула между ее бедер. Трейси задохнулась от наслаждения, и кровь быстрее побежала по его жилам. Возможно, это единственная их ночь, но они навсегда запомнят ее.

На этот раз, овладев ею, он облокотился на локти и наблюдал за ее реакциями. Сияние зеленых глаз стало нестерпимым, и движения его замедлились, он старался продлить наслаждение как можно дольше.

Под конец их охватило то же безумие, что и в первый раз, и он знал, следы от ее ногтей на его спине будут заметны много дней. Трейси лежала под ним без движения, глаза ее были закрыты, она тихо дышала, лицо ее было умиротворенным.

— Я была на другой стороне Луны, — прошептала она.

Он поднял голову, чтобы посмотреть на нее, ему хотелось сделать такое же признание. Какого черта, почему бы и нет? Это было правдой.

— Со мной никогда не было такого, — сказал он.

Она вздохнула, открыла глаза и улыбнулась. Ее мягкие пальцы ласкали его лицо.

— Ты такой необыкновенный, Слейд. — Голос у нее охрип, и оттого слова прозвучали очень искренне.

Он глотнул воздух. В те минуты, когда оба они наслаждаются близостью, шепча друг другу признания о пережитых мгновениях любви, он должен быть начеку: нужно убить в ее душе всякие ростки чувств, которые могли бы зародиться. Проще сделать это, если вспомнить о том, как она презирала бы его, если бы знала правду.

— Не такой уж необыкновенный, — сказал он, и взгляд его сделался непроницаемым. Он резко вдохнул воздух и продолжал:

— На этом все должно кончиться, Трейси.

— Должно? — Глаза Трейси широко раскрылись. Он не может говорить это всерьез! Почему это должно кончиться сейчас? Они совершеннолетние и явно не причиняют никому вреда. Конечно, отдаться мужчине, которого она едва знает, наверное, не самый умный поступок в ее жизни. И, конечно же, между ними остается эта проклятая «тайна». Но после чуда их близости как он мог сказать такое! — Разве это возможно? — прошептала она сдавленно.

Судорога прошла по его телу.

— Так надо.

Ее охватило замешательство. Стена, которую он на короткое время убрал, опять встала на прежнее место, вытесняя ее из его жизни. На какой-то миг она с болью подумала, что ее «употребили», но тут же отвергла эту мысль. То, что они пережили вместе, нельзя было охарактеризовать этим циничным словом. То, что произошло в этой постели, было гораздо больше, чем элементарная потребность в физиологической разрадке, это был обоюдный взрыв. Между ними возникло настоящее чувство, и, сколько бы он ни отрицал это, хотя бы до своего последнего часа, она все равно не поверит.

Тем не менее его слова причинили ей боль.

— Смогу ли я когда-нибудь понять тебя?

— Это не имеет значения, поймешь или нет, — пробормотал он. Чувствуя, как ей больно, и решив поскорее покончить с объяснениями, он отвернулся от нее и встал с кровати. Онемев от неожиданности, Трейси смотрела, как он потянулся за джинсами.

Пронзительно зазвонил телефон, нарушив повисшее между ними напряжение. Нахмурившись и бросив взгляд на электронные часы, Слейд схватил трубку.

— Алло! — прорычал он, злясь на любого, кому хватило нахальства звонить в три часа утра, а еще больше — на неприятный разговор, срывая свою вину на ком-то другом.

Выслушав, что ему сказали, он побледнел.

— Когда? Где? Я скажу ей, — закончил он уже спокойно. — Благодарю вас. — Слейд положил трубку. — Это звонили из больницы. Бен попал в аварию. Мне нужно предупредить Рей-чел. — На бегу застегивая джинсы, он выскочил из комнаты.

Натягивая на себя рубашку и халат, Трейси услышала в холле голоса Слейда и Рейчел. Через несколько минут Слейд вернулся за рубашкой и ботинками.