Ранчо - [19]

– Уж не с проституткой ли? – поинтересовалась она у Джин.

Та рассмеялась и вместо ответа прочла ей о развитии истории с иском. Слушая, Таня с трудом сдерживала слезы. Уволенный телохранитель заявлял, что Таня неоднократно пыталась его соблазнить, разгуливая по дому нагишом, когда они оставались одни. В другое время она бы просто посмеялась, но навалившиеся неприятности лишили ее сил.

– Хотелось бы мне вспомнить, когда я в последний раз оставалась в этом доме одна! – огрызнулась она.

О том, как на это прореагирует Тони, не хотелось даже думать. На предложение Джин зачитать сообщения, касающиеся его самого, она ответила отказом. Повесив трубку, она сама сходила за газетой и, изучив материал, беспомощно развела руками. На фотографиях фигурировал Тони, пытающийся скрыться от фотографов, и смутно знакомая Тане актриса максимум лет двадцати. Было совершенно невозможно понять: фотографии – подлинные или компьютерная подтасовка с целью выпачкать обоих? В наши дни можно усомниться в подлинности любой фотографии, однако эта мысль не успокаивала. Немного поколебавшись, Таня позвонила мужу в офис, поймав его перед самым уходом.

– Кажется, мое имя снова озарено светом рампы? – посетовала она, найдя силы для шутки даже в самой отвратительной из всех возможных ситуаций.

– Вот именно! Твой приятель Лео немало про тебя знает. Ты читала? – Он был настолько вне себя, что даже не старался этого скрыть.

– Я услышала об этом от Джин. Полнейшая ересь! Надеюсь, тебе не надо объяснять?

– Я уже ни в чем не могу быть уверен.

– То, что они написали про меня, ничуть не хуже откровения насчет тебя и девки, которую ты якобы таскал с собой в Палм-Спрингс. В газетке даже есть твоя фотография. – Ей хотелось его подразнить. – Ведь это тоже липа. Чего тут переживать?

Последовала долгая пауза, после которой он медленно проговорил:

– Это правда. Я как раз собирался все тебе рассказать, но не успел: ты уехала.

У нее было такое впечатление, будто ее огрели тяжелой дубиной. Он изменяет ей, и это становится известно презренным фоторепортерам, да еще смеет в этом сознаваться! Настала ее очередь выдержать продолжительную паузу. Что тут скажешь?

– Вот это да! Ну и какой же, по-твоему, должна быть моя реакция?

– Ты вправе рвать и метать, Таня. Я не стану тебя обвинять. Кто-то навел журналистов на след. Не могу себе представить, как они нашли отель. Я надеялся, что это не попадет в газеты.

– Ты староват, милый, для такой наивности. Столько лет проторчать в Голливуде и не знать, как работает его кухня! Ну и кто, по-твоему, вызвал фотографов? Она сама! Это же для нее шикарная реклама: ведь встречается с мужем самой Тани Томас! Нет, Тони, девица попросту не имела права упустить такой шанс.

Конечно, она говорит гадости, но даже гадость может быть правдой. Прозрение пришло к нему слишком поздно. Он долго, нестерпимо долго молчал.

– Теперь вы тоже знаменитость, мистер Голдмэн. Нравится?

– Собственно, мне нечего тебе сказать, Тан.

– Это точно. Мог бы на худой конец действовать с оглядкой или присмотреть бабенку, которая не выдала бы тебя и меня со всеми потрохами.

– Не хочу играть с тобой в игрушки, Таня, – проговорил он смущенно и одновременно сердито. – Завтра же переезжаю.

Он снова надолго умолк. Она же молча кивала, борясь со слезами.

– Так я и думала, – хрипло отозвалась Таня.

– Не могу больше так жить! Кто это вытерпит – служить постоянной мишенью для чертовых журналистов?

– Я тоже не в восторге, – грустно молвила она. – Разница только в том, что у тебя есть выбор, а у меня – нет.

– Сочувствую. – Его тон был неискренним, в нем вдруг появились злобные нотки.

Что ж, поймали со спущенными штанами – чему тут радоваться? Тони не устраивает роль второй скрипки, ему не нравится, когда его продают и выставляют на посмешище. Словом, ждет не дождется, когда наконец уйдет из ее дома и из ее жизни, выскользнет из лучей рампы, в которых оказался, женившись на ней. Сначала ему нравилась известность, но потом лучи стали чересчур жгучими, а это, как выяснилось, невозможно долго выносить.

– Прости, Тан... Не хотел говорить все это по телефону. Я собирался побеседовать а тобой завтра, дома. – Она кивнула, заливаясь слезами. – Ты меня слушаешь?

– Слушаю.

Ей казалось, что она вот-вот распадется на кусочки. Удар слишком жесток, перспектива одиночества невыносима. Таня столько всего перенесла, ее нещадно эксплуатировали, подвергали такому бесчеловечному обращению! Менеджер, за которого она сдуру выскочила замуж, обчистил ее до нитки... А Тони не выдержал и трех лет, сломался и стал таскаться в Палм-Бич развлекаться со статистками! Неужели он воображал, что газеты закроют на это глаза? Надо же оказаться настолько беспечным болваном!

– Мне очень жаль!.. – пролепетал он, но она уже ничего от него и не ждала.

– Знаю. Ничего, вот вернусь, тогда и поговорим. – Ей не терпелось от него отделаться: слишком больно он ранил ее. Вдруг она кое-что припомнила: – А как же Вайоминг?

– Возьми с собой детей. Им это пойдет на пользу, – сказал он с облегчением. Ему не терпелось поскорее сорваться с крючка, хотелось быстрее отплыть в Европу, прихватив с собой ту самую статисточку.