Раминар - [72]

   Девушка принялась кусать губы изнутри, как вчера во время разговора в трактире.

   - Самородок, значит, - Одамад закашлялся сильно, с надрывом, согнувшись чуть не пополам, и ухватился рукой за спинку кресла - костяшки пальцев побелели, так сильно сжал он единственную опору, не давшую ему рухнуть на пол во время приступа. Отстранив склонившегося над ним Теарана и отдышавшись, Н'Карн добавил желчно: - Ведьма.

   Лайлин побледнела и попятилась к выходу. Теаран перехватил её за руку.

   - Ну куда же ты? - прошептал он в досаде.

   - Я не буду ничего делать.

   - Как так?!

   - Я не стану. Ничего из этого не получится.

   - Ты ведь даже не попробовала!

   - И не попробую. Мне стоит вас покинуть.

   Она высвободила руку и стремительно вышла в коридор. Теаран бросился следом.

   - Не уходи! Ты в силах помочь, я знаю.

   - Я боюсь причинить вашему отцу ещё больший вред.

   - Как? Как ты можешь причинить ему вред, если сама не захочешь?! - не выдержал виконт, чувствуя, что по совершенно абсурдным причинам теряет последний шанс вылечить отца.

   - Ты... - Лайлин запнулась, сжимая губы и шумно дыша. - Вы не понимаете!

   - Вот именно! Я не понимаю.

   - Ваш отец испытывает ко мне слишком большую неприязнь.

   - Да наплюй на это! Он такой человек.

   - Хуже то, что с каждой минутой растет моя неприязнь к нему.

   - Это твое дело, - сухо обронил Теан. - Я не заставляю его любить.

   - А по-другому у меня ничего не получится...

   Оба замолчали, сжигая друг друга взглядами. Теарану хотелось кричать от собственного бессилия. Не может же он притащить ее волоком обратно в комнату и заставить сделать то, зачем они сюда пришли. А ведь хотелось...

   Вдруг из-за оставшейся открытой двери донесся грохот. Виконт ринулся на шум, и Лайлин в нерешительности ступила за ним.

   - О, нет! Нет-нет-нет..., - изменившийся до неузнаваемости голос Теарана заставил ее ускорить шаг.

   Заглянув в комнату, она увидела юношу сидящим на полу у тела отца. Виконт сжимал безвольно распростершегося Одамада в объятьях, приложив ухо к груди в попытке расслышать биение сердца. Похолодев, Лайлин опустилась рядом на колени и торопливо нащупала пульс на шее графа. Под пальцами ощущались слабые толчки крови. Не думая ни о чем, позабыв все разногласия, она принялась расстёгивать неподатливый сюртук. В груди рос тяжёлый комок безграничного горя, будто это её отец лежал без чувств на холодном каменном полу. Похоже, она перехватила эмоции Теарана. Такого с ней еще не бывало. "Спасибо, Эри". Глаза щипало от слез и горло словно ремнями сдавило. Виконт дрожащими руками помогал ей справляться с тугими пуговицами. Распутав нашейные банты и развязав тесёмку рубашки, девушка прижала ладони к груди графа и растворилась в токе жизненной силы, заскользила на грани реальности, не ощущая более вокруг себя ни комнаты, ни какого-либо иного пространства.

   Теаран не отрываясь смотрел на замершую над Одамадом Лайлин. Девушка сидела так уже минут пять, не меняя положения и не открывая глаз. Виконту даже начало казаться, что она перестала дышать, но побеспокоить её он не решался. Странная неподвижная картина, как в игре "Замри", вызывала у него оторопь и беспокойство. Понять, что происходит сейчас с целительницей и графом Н'Карн, было невозможно. Но ничего кроме томительного ожидания Теарану не оставалось. Время шло... Тянулось, как загустевший мед, раздражающе медленно. Уже минуту виконт, затаив дыхание, смотрел, как по щеке Лайлин сползает слеза, а под белой кожей на шее пульсирует жилка. Тяжелый локон, скользнул по щеке - заколка не удержала. Виконт никогда не видел у простолюдинов таких блестящих волос. Взгляд его отметил высокие скулы, мягкую линию подбородка и задержался на едва заметном розовом шраме чуть ниже левого края губ. Еще один такой же шел через бровь. Теан нахмурился. Похожие отметины оставались после рассечений от ударов.

   Долгий сиплый вздох заставил Н'Карна вздрогнуть от неожиданности. Градоправитель, мучительно щурясь, открыл глаза и возмущенно уставился на склонившуюся над ним Лайлин. В следующий миг девушка отпрянула назад и с размаху треснулась затылком о крышку стола, стоявшего у нее за спиной. Ахнув и сморщившись, она подняла заплаканные глаза на Теарана, но виконт не смотрел на нее. Вытирая подсыхающие слезы рукавом, она отошла к двери.

   - Как ты себя чувствуешь? - юноша не отводил взгляда от отца, надеясь на свершение чуда.

   Но чуда не произошло.

   - Плохо.

   Плечи виконта опустились, а внутри что-то сорвалось и ухнуло вниз. В наступившей тишине он услышал, как стукнула затворяемая дверь. Оборачиваться Теаран не стал.

   * * *

   Яркий солнечный свет хлынул в комнату вместе с шорохом отдергиваемых штор. Граф Н'Карн сел в постели, свесив ноги, приветливо кивнул служанке, принесшей таз и воду для умывания. Она, улыбаясь, вышла и затворила дверь. Одамад освободился от вороха одеял, натянул тапочки и протопал к окну, распахивая створки резким движением и вбирая полные легкие свежего, напоенного влагой утреннего воздуха. Кашель отступил несколько дней назад, и граф не опасался больше разрывающих грудь приступов. Дышалось легко и сладко. Умывшись, он оделся и направился в кабинет. Двадцать лакратов коридоров и лестница дались ему нелегко, но, тем не менее, он покорил их сам, без посторонней унизительной помощи. И сердце не выпрыгивало из груди, пронзая тело болью, как это бывало несколько недель назад. Усевшись в любимое, давно пустовавшее кресло, Н'Карн достал из ящика бумаги, оставшиеся не отсортированными со времени погрома в кабинете. Несколько таких ящиков перебрал Теаран, один осилил сам Одамад, будучи ещё в состоянии заниматься делами. Потом закрутилось-завертелось судебное дело с Эл Тейтоном, и стало совсем не до бумажных разбирательств. Теперь же, когда здоровье пошло на лад, стоило, не оттягивая ослу уши, взяться за управление хозяйством, а в основе всякого хозяйства лежат они, родимые - стопки, кипы и горы бумаг.