Рамаяна по-русски - [32]

Боги по простоте своей решили силушку Раваны и Макарки использовать в созидательных целях – и поручили им дело посильное. Братки по-пырому с поручениями справились: порешили легион демонов, донимавших богов, построили семь гидроэлектростанций, углубили ложа 14-и морей и ещё кое-чего по мелочи.

Боги довольны были – нимагу! Что ты! Такие конкретные пролетарии пашут на них и забесплатно! Стало им совестно, и они спросили у Равика с его кумом:

– Чё вам надо, парнишки? Как с вами расплачиваться?

Кум Макар, улыбнувшись, сформулировал своё кредо:

– Порево и жорево – это очень здорево, мля!

– Чево? – не поняли боги.

– Мой кум Макар просит вас, о, бессмертные боги, чтобы вы устроили ему постоянный конкретный хавчик до беспределу и чисто поспать, когда он захочет. И чтоб никто не будил без особой надобности, – объяснил Равана.

– Точно, братан! – подтвердил Макарушко.

– А мне много не надо, – озвучил свою просьбу Равик. – Я хочу, чтоб меня никто не мог убить: ни бог, ни сиддх, ни ракшас, ни якша, ни гандхарв, ни хищный зверь.

– Распишитесь в получении, – сказали боги и потеряли интерес к братушкам.

Но ненадолго. Кум Макар поужинал – и спать. А Равана непоседой оказался и за короткое время покорил почти всю Землю: Африку, Южную Азию, Австралию, обе Америки, Атлантиду и Антарктиду за каким-то хреном. Типа, пингвины ему много дани заплатят! Неподвластной Раване осталась только шестая часть суши с названьем тайным Русь. Что это за название, никто толком не знал. Говорят, со временем станет ясно, что оно означает, но не сейчас. Да, ещё Западная Европа не под Раваной оказалась: типа, Русь её загораживает.

Правит Равана уже много-много лет и, сказывают, собирает силушку для северного похода, чтоб покорить землю окончательно. Тут-то боги и зашевелились!

– Ну, а мы-то здесь причём? – не понял Ромка.

Агастья внимательно посмотрел на него и произнёс:

– Равана забыл попросить богов об одной маленькой вещи: о том, чтобы его не мог убить простой человек.

– Ну, и?

– Ты человек, Роман. Простой человек.

– Правильно, дедушка! Я – простой чел, обычный центфорвард заштатной по европейским меркам футбольной команды. Меня даже за рубеж никто не приглашает. Так что, никакие мы со Светичкой не боги. Правда, Свет?

– Да, родной, – кивнула Света.

– Что и требовалось доказать! – подвёл черту Роман.

– А я? – спросил Лёха.

– Погоди, брат! Про тебя разговора не было!

– Не, я не понял? Я-то – бог или кто? – постарался уточнить Лёха.

– Да бог, бог! – отмахнулся Ромыч.

– Или кто, – добавила Света.

Засмеялись все.

– Думайте, как хотите, молодёжь, – сказал Агастья, – а я свою работу выполнил – и сейчас же отправляюсь в Сахасрару. Делать мне на этой Земле больше нечего.

Старик встал, взял свой посох и хотел уже уходить.

Ромка напоследок спросил:

– Дед!

– Что, Господи?

– Да хорош тебе! Подскажи нам, сирым да убогим: где лучше обосноваться?

– Три дня на восток идите. Там, под Челябинском, Магнитная гора есть. Подле природных ресурсов пока и живите. Заодно и стрел из магнитного железняка накуёте.

Агастья отвернулся, ступил в темень ночную, а уже оттуда, вспомнив, произнёс: – У меня под подушкой возьмёте стрелы с алмазными наконечниками. Авось пригодятся! И исчез, вспыхнув напоследок, как Тунгусский метеорит.

16. Их дети сходят с ума от того, что им нечего больше хотеть

Шурпа зашла в апартаменты Императора и, не обращая внимания на толпящихся замов и помов, спросила напрямую:

– Па, ну, я те дочь или где?

Равана оторвался от годового или какого-то другого финансового отчёта, с которым к нему так некстати, по мнению Шурпы, припёрся главный банкир, он же до кучи министр финансов и пахан теневой экономики Инок Энтий, и, абстрактно взглянув на дочку, честно признался:

– А кто ж его теперь разберёт, девочка.

– Не, ну ты чё, па, ваще, в натуре?

Равана наморщил лоб, искренне пытаясь что-то вспомнить, но за последние 456 лет своего правления, августейшего по единогласному мнению всех без исключения подданных, в течение которого он, кроме вступления в многочисленные счастливые браки, неизменно заканчивающиеся разводами, имел честь лично участвовать в неисчислимых победоносных войнах, столько всего произошло, что такую мелочь, как имена своих дочерей, он запомнить просто физически был не в состоянии. Точно так же, как автор настоящего опуса не в состоянии дважды на память воспроизвести предыдущее предложение.

– Ну, не помню я! – Равана, словно оправдываясь, развёл руками.

– Тогда срочно вспоминай! А то у меня дело к тебе – первейшей важности!

– Что за тон?

– А чё? Нормальный тон! Я к тебе пришла или куда?

– Дочка! Не выводи меня из себя!

– Значит, всё-таки, дочка? – оскалилась Шурпа.

– Это я так, с твоих слов. Не мешай! Видишь, я работаю?

– Значит, работа для тебя важнее, чем родная дочь?!

Равана заревел от бешенства и, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться, нанёс стоящему рядом с ним с годовым отчётом в руках Иноку Энтию хук правой с разворотом. Энтий хрюкнул, упал на спину и скончался в страшной агонии.

– Назначьте нового министра финансов, да поживее! – распорядился светлейший император.

Место Инока Энтия, с которым мы на этом месте и распрощаемся (и навсегда!) занял невзрачного вида мужчина в роговых очках и бухгалтерских нарукавниках. Он патриотично щёлкнул костяшками деревянных счётов, украденных, очевидно, при бандитском налёте на отдалённое сибирское сельпо, и пробормотал: