Ральф де Брикассар - [44]

Они пошли в кино. Вирджиния никогда раньше не бывала в кино. А потом, ощутив нестерпимый голод, они пошли и съели жареных невероятно вкусных цыплят, в китайском ресторане. После этого они вернулись домой, понимая, какой скандал вызвали своей прогулкой. Миссис Джексон вообще отказалась ходить в церковь. Она не могла вынести сочувствующих взглядов и вопросов. А кузина Мелисандра продолжала ходить в церковь каждое воскресенье. Она говорила, что им дан этот Крест, чтобы нести его.

26

В одну из бессонных ночей Фанни рассказала Вирджинии историю своей несчастной жизни. Они сидели у раскрытого окна. Фанни не могла этой ночью лежа дышать. Растущий месяц висел в небе над лесистыми холмами, и в его бледном свете Фанни казалась очень милой и невероятно молодой. Совсем ребенок. Казалось невозможным, что за свою короткую жизнь она успела пережить такую страсть, испытать столько боли и стыда, каких хватило бы на долгую жизнь не одной женщине.

— Он остановился в отеле за озером и, бывало, приплывал ко мне на лодке по ночам. Мы встречались среди сосен на берегу. Это был молодой студент колледжа, сын богача из Нью-Йорка. Ах, Вирджиния, я не хотела быть плохой, не хотела. Но я любила его, я и до сих пор люблю его и буду любить его всегда. Но я не знала многого. Не понимала. Затем приехал его отец и забрал его. А немного погодя… я обнаружила… ах, Вирджиния… я так испугалась. Я не знала, как поступить. Я написала ему, и он приехал. Он сказал, что женится на мне, Вирджиния.

— Так что же помешало этому?

— Ах, Вирджиния, он не любил меня больше. Я поняла это с первого взгляда. Он предложил мне выйти за него замуж просто потому, что он должен был сделать это предложение. Потому что ему было жаль меня. Он был хороший… но такой молодой… а кто я была такая, чтобы любить меня вечно?

— Не делай попыток извинить его, — с горечью сказала Вирджиния. — И ты не вышла за него замуж?

— Я не могла… он не любил меня больше… Это… мне трудно объяснить… мне кажется, это еще хуже, чем многое другое. Он поспорил со мной немного, совсем немного, и уехал. Как ты считаешь, я поступила правильно, Вирджиния?

— Да, я думаю, ты сделала все правильно. Но вот он…

— Не обвиняй его, дорогая. Пожалуйста, не надо. Давай вообще не будем говорить о нем. В этом нет нужды. Я просто хотела рассказать тебе, как все было. Я просто не хотела, чтобы ты плохо думала обо мне.

— Я никогда так не думала.

— Да, я чувствовала это сразу, как ты пришла. Ах, Вирджиния, ты даже не представляешь, что ты сделала для меня. Мне не объяснить тебе этого, но Бог воздаст тебе за твой поступок. Я знаю, он благословит тебя.

Фанни всхлипывала несколько минут в объятиях Вирджинии. Затем она вытерла глаза.

— Ну, вот почти и все. Я вернулась домой. Я не чувствовала себя очень несчастной. Я думаю, мне следовало чувствовать себя таковой, но я не чувствовала. Отец не ругал меня. А мой малыш был таким милым, Вирджиния, с такими красивыми голубыми глазами, с белокурыми завитками шелковистых волос, крохотными пухленькими ручками. Я, бывало, искусаю все его нежное маленькое личико, нежно, ласково, чтобы не причинить ему боли.

— Я понимаю, — сказала мечтательно Вирджиния. — Я понимаю. Это поймет любая женщина. Каждая мечтает об этом.

— И он был полностью мой. Никто больше не претендовал на него. А когда он умер, Вирджиния, я думала, что я тоже умру. Я не понимаю, как можно пережить такое горе и выжить. Видеть эти родные маленькие глазки и знать, что они никогда не откроются снова, скучать по его теплому маленькому тельцу, угнездившемуся рядом с тобой по ночам и вспоминать о нем бессонными ночами, думать о его холодном крошечном личике под тяжелой замерзшей землей… Первый год это было нестерпимо, потом стало немного легче, перестаешь вспоминать, что же было в этот день год назад, а потом я обрадовалась, что тоже умру.

— Как можно было бы вынести жизнь, если бы не было надежды на смерть? — пробормотала Вирджиния тихо. Конечно, это тоже была одна из цитат из какой-то книги Фрэнка Стеджера.

— Я рада, что рассказала тебе обо всем, — вздохнула Фанни. — Я хотела, чтобы ты знала.

Фанни умерла через несколько дней после этого разговора. Старого Саймона не было дома. Когда Вирджиния заметила, как изменилось лицо Фанни, она хотела позвонить доктору. Но Фанни не разрешила ей.

— Вирджиния, зачем? Он ничем не сможет помочь мне. Уже несколько дней я чувствовала, что это подошло совсем близко. Дай мне умереть спокойно, просто подержи меня за руку. Я так рада, что ты рядом. Передай отцу от меня «До свидания». Он всегда был так добр ко мне. Так же, как и Ральф. Тем не менее мне кажется, что Ральф…

Но приступ кашля прервал ее и утомил. Фанни так и уснула, держась за руку Вирджинии. Вирджиния молча сидела рядом. Она совсем не испугалась и даже не испытывала чувства жалости. На рассвете Фанни умерла. Она открыла глаза, взглянула мимо Вирджинии на что-то, что заставило ее неожиданно счастливо улыбнуться. Так, улыбаясь, она и умерла.

Вирджиния скрестила руки Фанни на груди и отошла к открытому окну. На востоке небосклона среди всполохов зари висела бледнеющая луна, такая же тонкая и хрупкая, как луна растущая. Вирджиния никогда раньше не замечала месяц на самом исходе. Она наблюдала, как он бледнел, пока совсем не исчез из виду в лучах наступившего дня. Небольшой водоем на пустыре сверкал в лучах восходящего солнца, как огромная золотая лилия.