Ракетоплан С-218 - [10]

Я напомнил профессору о предположении астронома Бермигтона, по мнению которого Луна будет сорвана со своей орбиты силой притяжения Кометы. Профессор задумчиво ответил:

— Что же, вполне возможно. Может, уже теперь Луна движется по своей орбите намного быстрее, чем раньше. Посмотрим, у нас есть время для наблюдений…

К одиннадцати часам замолк даже профессор, который до той поры старался отвлечь наше внимание от тяжелых мыслей. Было хорошо все видно, яснее, чем во время знаменитых ленинградских белых ночей. Все небо было залито холодным светом Кометы. Луна выделялась небольшим серебристым кружочком на фоне ее зеленого сияния.

Первый взрыв должен был произойти в одиннадцать часов тридцать минут. Часы на моей руке показывали одиннадцать двадцать. Я предупредил своих спутников:

— Как можно крепче привяжитесь к креслам. Нужно ждать сильных ударов и толчков.

Я тщательно проверил, правильно ли охватывают ремни безопасности тела пассажиров, крепко ли держатся опоры кресел. Все было в рабочем состоянии, все, кроме главного, — ракетного двигателя С-218. В тот миг, когда я закреплял ремни своего кресла, Жанна крикнула:

— Луна!.. Луна!..

Я быстро поднял голову. Серебряный диск заметно уменьшался в размере. Луна будто отходила куда-то далеко, отлетала от Земли. За несколько секунд ее кружок уменьшился вдвое, начал тускнеть, потом его и вовсе заволокла темная тень.

— На пути к Комете Луна должна пересечь земную тень, — спокойно отметил профессор Пелюзье.

Эмиль Стенуа, лишенный возможности курить (в кабине ракетоплана это категорически запрещалось), и потому еще более разнервничавшийся, судорожно сжал поручни кресла. Жанна смотрела широко раскрытыми глазами вверх, в иллюминатор, сквозь стекло которого уже не было видно лунного диска: наш спутник исчез в космическом пространстве. На его месте теперь ослепительно сияла Комета.

Неожиданно ракетоплан вздрогнул от резкого толчка. Будто кто-то сильной рукой толкнул его в бок. Потом ракетоплан заколыхался и снова остановился. Все это длилось две-три секунды.

В кабине царила полнейшая тишина. Помню только обезображенное гримасой ужаса лица Стенуа, сидевшего напротив меня.

И тут же до нас донесся неясный гул, который неуклонно крепчал, рос, превращаясь в скрежещущий грохот. Это приближалась вода, которую выбросил из океана удар землетрясения. Вода мчалась на равнины.

Я всмотрелся: на горизонте выросла огромная водная стена, которая быстро двигалась к нам, увеличиваясь на глазах и заполняя собой все окружающее пространство. Кажется, я крикнул:

— Вода!..

Но моего голоса никто уже не слышал, потому что в эту секунды ракетоплан задрожал под потоком воды, который ринулся на его стальное тело. На миг я перестал различать, где низ, где верх — все закружило в диком танце.

Свет Кометы, который прежде ровно лился сквозь верхние иллюминаторы, теперь мелькал, будто взбешенный луч прожектора, пронизывая кабину то сверху, то снизу, — и наконец потух совсем. Вместо него сквозь стекло иллюминаторов пробивалось едва заметное зеленоватое мерцание.

«Ракетоплан мчится где-то в глубине волн вдоль степей», — подумал я.

Стрелки, которые светились на циферблате моих часов, показывали одиннадцать часов сорок минут. Приближалось время второго взрыва, более сильного чем первый.

В полутемной кабине я заметил, что Стенуа, махая рукой, что-то кричит. Я наклонился вперед, силясь услышать его голос, но в этот миг что-то тяжелое сильно ударило меня по голове, перед глазами вспыхнули огненные молнии, резкая боль взорвалась в затылке. Последнее, что я видел, — бледное лицо Жанны, которая повернулась ко мне.

Больше я не помню ничего…

* * *

…Я приходил в себя будто после тяжелой болезни. Сознание мало-помалу возвращалось. Мне казалось, что меня бросает из стороны в сторону, что я, превратившись в подвешенный на эластичной пружине маятник, качаюсь огромными взмахами. Взмахи становились все меньшие и меньшие, пока не превратились в легкие приятные покачивания. Я почувствовал, что лежу на чем-то мягком.

Я с трудом открыл глаза и сразу зажмурился, ослепленный ярким дневным светом. Ласковый голос надо мной произнес:

— Успокойтесь, все прошло. Вы в полнейшей безопасности.

Это был голос Жанны. Я удовлетворенно улыбнулся и осторожно приоткрыл глаза. Жанна и в самом деле сидела возле меня, а я лежал на мягких пневматических подушках в небольшой продолговатой комнате. Около окна за столом сидел профессор Пелюзье и что-то писал. Эмиль Стенуа стоял позади и листал книжку.

Профессор обернулся, его лицо осветила мягкая улыбка. Он сказал:

— Как видите, все мы живые и, думаю, скоро достигнем цели нашего путешествия.

— Разве… — хотел спросить я.

Но Жанна прикрыла мне рот нежной ладошкой:

— Молчите, вам нельзя разговаривать. Я сейчас расскажу вам все. Вы потеряли сознание перед вторым ударом. Рычаг, обломившись, ударил вас по голове. Ракетоплан выдержал все испытания, и волна вынесла его в глубь степей, за триста километров от места нашей стоянки. Там нас отыскал разведывательный ракетоплан, высланный Комитетом из Москвы в Австралию через Южную Америку и Антарктику. Он подобрал нас, и теперь мы летим над Антарктикой. Вы все время были без сознания. Все прошло, товарищ Троянов, Земля спасена.