Рафферти - [7]
— Защищать отца? А кто тебя просит защищать отца? Джек Рафферти не нуждается в защите. Если бы он только слышал, как его собственное дитя… — Она умолкла и сокрушенно возвела глаза к потолку.
— Мне известно только то, что о нем говорят. А я хочу знать, что происходит на самом деле. Нужно же знать, что папа…
— А вот я ничего не хочу знать, — сурово прервала ее Марта Рафферти, не ожидая, пока дочь сообщит, что «говорят» и что именно происходит. — Я перестала интересоваться делами твоего отца лет двенадцать назад. Он знает, что делает. И меня не беспокоит, что говорят о нем соседи. Но сейчас дело совсем не в этом. Тебе было сказано не смотреть эти телепередачи, и ты должна выключить телевизор.
— Сказано, сказано… Неужели тебе самой неинтересно?! Вот он только что обратился к сенатору с просьбой позволить ему выступить с заявлением. Разве тебе не хочется послушать, о чем будет говорить перед сенатом Соединенных Штатов твой собственный супруг?
Марта оттолкнула дочь, вошла в гостиную и уже протянула руку, собираясь выключить телевизор, но в это мгновение Рафферти заговорил, и ей показалось, будто он обращается непосредственно к ней, только к ней. Держа пальцы на ручке, она впилась глазами в лицо мужа и стала напряженно вслушиваться в его слова.
Энн Рафферти последовала за матерью. Со странным выражением какой-то детской рассеянности и одновременно озабоченности на лице она уселась на некотором расстоянии от нее и, полураскрыв рот, стала слушать передачу.
Марта Рафферти продолжала стоять; в ту минуту она и не думала, что следующие три дня ей придется провести у телевизора, не спуская глаз с экрана.
Жестом, выработанным длительной практикой, Джек Рафферти придвинул к себе настольный портативный микрофон, взглянул на сенатора Феллоуза и хотел уже заговорить, но в эту минуту Коффман внезапно поднялся с места.
— Сенатор, — заявил он удивительно глубоким и сильным для такого низкорослого человека голосом. — Сенатор, мне необходимо проконсультироваться с клиентом, и я прошу комиссию дать нам необходимое время.
Рафферти холодно взглянул на адвоката и хотел снова заговорить, но председатель опередил его.
— Вы адвокат мистера Рафферти?
— Да, сэр, — быстро ответил Коффман, не обращая внимания на своего клиента.
— В таком случае сообщите комиссии свою фамилию и адрес.
— Мортон Коффман из адвокатской фирмы «Клайн, Бенхардт и Коффман», находящейся в Нью-Йорке на западной Сорок четвертой улице. Я…
— Можете проконсультироваться с клиентом.
Сенатор Феллоуз без всякой в том необходимости постучал молотком, повернулся к Джорджу Моррису Эймсу и что-то зашептал ему, время от времени посматривая на Рафферти и Коффмана.
— Джек, что с тобой? Что ты делаешь? Я думал…
— Я знаю, что делаю, — сердито, но не повышая голоса ответил Рафферти, не забыв прикрыть рукой микрофон. — Оставь, наконец, меня в покое. Я знаю, что делаю!
— Я думал, ты сошлешься на пятую поправку. Я думал, как все говорили… что… как…
— Меня не интересует, что ты думал и что говорят все. Я поступаю, как нахожу нужным.
— Черт возьми, но почему ты не предупредил меня? Почему не…
— Если бы я собирался сослаться на пятую поправку, не было бы никакой надобности говорить тебе об этом. Больше того, не было бы никакой надобности прибегать к твоим услугам, я мог бы прийти сюда с Макнамарой, или с Леви, или с кем-нибудь другим. Но я не собирался ссылаться на пятую поправку и пригласил тебя, поскольку мне требовался мой собственный…
— Но ты был обязан предупредить меня. Я бы мог подготовить…
— А я и не хотел, чтобы ты что-то готовил. Я не хотел, чтобы кто-то готовился, — ни ты, ни члены комиссии. Вообще никто. Сейчас же садись и успокойся. Слушай и молчи. Нужно будет, я обращусь к тебе. Не сомневаюсь, что, пока все это не кончится, мне не раз придется обращаться к тебе.
Коффман, не переставая изумляться, пожал плечами.
— Вот удивится Сэм Фарроу! — только и мог сказать он.
— Возможно, — согласился Рафферти и мрачно улыбнулся. Затем он повернулся к комиссии и обнаружил, что сенатор Феллоуз смотрит на него. Заметив, что Рафферти готов выступить, Феллоуз вновь постучал молотком.
— Господин председатель, господа члены комиссии, — тихо, но внятно начал Рафферти, не поднимаясь со стула. — Я хочу сказать несколько слов.
Рафферти замолчал и медленно обвел взглядом членов комиссии. Внимание всех присутствующих и миллионов телезрителей было целиком сосредоточено на нем.
— В течение двадцати с лишним лет, с тех пор, как я начал работать на бойне в Лос-Анджелесе штат Калифорния, я состою членом профессионального союза. Большую часть этого времени я был либо профорганизатором, либо занимал тот или иной пост в профсоюзе. Уже тринадцать лет я занимаю пост председателя семьсот второго лос-анджелесского комитета профсоюза транспортных рабочих. Когда меня впервые избрали на эту должность, у нас насчитывалось около четырехсот членов, касса союза была пуста. А сегодня… — он сделал паузу, посмотрел в объективы телекамер и продолжал: — сегодня наш семьсот второй комитет объединяет более двенадцати тысяч человек, и в кассе у нас около миллиона двухсот тысяч долларов. Наша система культурно-бытового обслуживания и пенсионного обеспечения членов профсоюза одна из лучших не только в стране, но и во всем мире.
Джонни Клэй разрабатывает дерзкий и хитроумный план: средь бела дня ограбить кассу ипподрома и сорвать большой куш — два миллиона долларов. В деле участвует группа из семи человек: пятеро совершат ограбление, а двое предпримут отвлекающий маневр. Тщательно спланированная операция имеет все шансы на успех. Но непредвиденные обстоятельства и человеческий фактор круто меняют ситуацию. Роман послужил основой для классического фильма нуар режиссера Стенли Кубрика.
Восточная Анатолия. Место, где свято чтут традиции предков. Здесь произошло страшное – над Мерьем было совершено насилие. И что еще ужаснее – по местным законам чести девушка должна совершить самоубийство, чтобы смыть позор с семьи. Ей всего пятнадцать лет, и она хочет жить. «Бог рождает женщинами только тех, кого хочет покарать», – думает Мерьем. Ее дядя поручает своему сыну Джемалю отвезти Мерьем подальше от дома, в Стамбул, и там убить. В этой истории каждый герой столкнется с мучительным выбором: следовать традициям или здравому смыслу, покориться судьбе или до конца бороться за свое счастье.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.