Рафферти - [49]

— А может, вам лучше остаться? — спросила она, усаживаясь на диван рядом с ним. — Вы ведете себя, как маленький мальчик, который в чем-то провинился. А может, вы и вправду маленький мальчик?

Он тоже посмотрел ей прямо в лицо и в свою очередь улыбнулся. Эта улыбка совершенно преобразила его лицо. И не только лицо, а весь его облик. Она придала ему обаяние, непосредственность, живость.

— Нет, мэм, — ответил он, — я не маленький мальчик. Я уже давно вырос.

— Расскажите мне о себе, — попросила она.

— Меня зовут Джек Рафферти. Я живу в Лос-Анджелесе. Я… — Он помолчал несколько секунд, внимательно глядя на нее. — Я женат, у меня трое чудесных ребят. В Нью-Йорк я приехал на несколько дней. Я возглавляю городской комитет профсоюза транспортных рабочих. А теперь вы расскажите о себе.

— У меня, как вам уже известно, два имени. Но мы остановимся на Джил. Родилась я в Нью-Йорке, выросла в Нью-Йорке и люблю этот город. Я не замужем, и мне двадцать лет. Работают в театре. Живу одна и надеюсь, если научусь не спотыкаться на сцене, в один прекрасный день стать актрисой. Настоящей актрисой. Если сумею петь немного лучше, может, стану певицей. Пью я немного; должна следить за фигурой. Из всех видов спорта люблю, пожалуй, только бейсбол. Вот и все. И хватит обо мне. Давайте говорить про вас. Вам нравится Нью-Йорк? Вы здесь впервые?

Рафферти поставил свой стакан и повернулся к ней.

— Нет, — ответил он, — я часто бываю в Нью-Йорке. Я был здесь много раз. Я, вероятно, — он снова улыбнулся, и ее снова удивило, как улыбка преобразила весь его облик, — я, наверное, кажусь вам жутким провинциалом, — продолжал он, — а ведь я каждые две недели провожу день-два в Нью-Йорке. Просто я всегда очень занят. У меня нет времени на ночные клубы или что-либо подобное.

Он чуть отодвинулся и повернулся к ней лицом. Секунду он смотрел ей прямо в глаза, и она еще раз убедилась, что он не лишен привлекательности. Лицо у него было простоватое, не красивое и не уродливое, но глаза прозрачные, широко расставленные, а чуть искривленный нос подчеркивал силу его характера. Взгляд открытый. Впервые она обратила внимание на его руки: большие и мускулистые, ногти безупречной чистоты и коротко подстрижены. Это были сильные выразительные руки, они находились в постоянном движении, не лежали спокойно. Руки рабочего, но рабочего, который уже не занимался физическим трудом.

— Вы давно знаете Фаричетти? — спросил он.

— Это мой старый друг. А почему вы спросили?

Он снова ответил не сразу и вопросительно поглядел на нее. Заговорив, он продолжал смотреть ей в глаза.

— Он сказал мне, что, если я захочу, я могу спать с вами. Это правда?

Вопрос был настолько неожиданным, что секунду она сидела неподвижно, ошеломленная его бесцеремонностью. Он же продолжал смотреть на нее все с тем же непроницаемым выражением.

— Что ж, — наконец произнесла она, — боюсь, ваш приятель Томми Фаричетти немного ошибается. Как могли вы подумать…

— Я ничего не думаю, — перебил ее он. — Просто вы сказали, что он ваш друг. Вот я и передал вам его слова. Я увидел вас вчера на спектакле и сказал ему, что вы мне нравитесь. Он ответил, что знаком с вами и что, если я хочу, он может устроить это для меня. Я просто передаю его слова, нечего на меня обижаться. Я решил узнать, правда это или нет.

Она ужасно разозлилась на Томми, но в то же время разговор ее чем-то позабавил. Если это новый подход, то уж определенно в нем есть своеобразие. Она-то ожидала, что, оставшись с ней наедине, он немедленно обнаружит свои желания, и была уверена, что ей будет не так уж трудно поставить его на место. Но от такой прямоты она просто растерялась. И главное, Рафферти, по-видимому, нисколько не был этим смущен.

— Томми следовало бы знать меня лучше, — сказала она. — И вам, кстати, тоже не мешает. За кого вы меня принимаете? Вы что, думаете, раз девушка работает в театре, значит, она готова спать с первым встречным? Вы думаете…

— Ничего я не думаю, — повторил Рафферти по-прежнему ровным голосом. — И, честно говоря, до вас я не знал ни одной актрисы. Вы первая. Я просто передал вам то, что сказал Томми. Если вы говорите, что он ошибается, я охотно вам верю.

— Конечно, ошибается, — подтвердила она. — Можете мне поверить. Очень даже ошибается. Просто не могу понять, как у Томми повернулся язык сказать такое…

— А я могу, — перебил ее он. — Я очень нужен Фаричетти в делах, в которые до сих пор не хотел вмешиваться. Вот он и пытается мне услужить или, по крайней мере, думает, что оказывает услугу.

— Но это не услуга мне, — резко сказала Джил.

— Вот как? — рассмеялся он, но не сделал попытки дотронуться до нее. — Вот как? Ну, не так уж я плох.

Она вдруг тоже рассмеялась.

— А я этого и не сказала.

— Вы не обидитесь, если я задам вам еще один вопрос?

— Задавайте, — позволила она. — Я ведь обижена не на вас, а на Томми. Я никогда не умела обижаться одновременно на двух людей.

— Вы живете с Томми?

— Что вы хотите этим сказать?

— Ну, вы же понимаете…

Она встала и подошла к проигрывателю.

— Нет, — ответила она, — не понимаю. Разрешите мне сразу кое-что вам объяснить. Прежде всего о себе. У меня нет привычки спать с первым попавшимся. Я не проститутка и не ищу развлечений, если вы понимаете, что это значит. У меня были друзья, будут, наверное, и дальше. Но какие у меня с ними отношения, это мое личное дело. Томми я никогда не любила, но он для меня добрый и верный товарищ. Он многое для меня сделал и был мне почти — я знаю, это звучит банально, — он был мне почти отцом. Обещая меня вам, он, конечно, допустил ошибку. Наверное, вы действительно очень нужны ему.