Радж Сингх - [49]

— Махарадж! — воскликнул Мубарак. — Простите мне мою дерзость. Я, могол, нашел средство уничтожить могольскую империю. Я, мусульманин, помог усилению индусского княжества. Я, правдивый человек, пошел на ложь и обман. Я нарушил присягу, которую дал падишаху, и совершил измену. Я испытываю муки, которые страшнее мук смерти. Мне не нужно никаких наград. Молю вас только об одной милости. Прикажите привязать меня перед жерлом пушки и расстрелять. Мне больше не хочется жить.

— Если тебя так мучает твой поступок, зачем ты его совершил? — спросил удивленный Радж Сингх. — Почему ты не сказал мне об этом? Я мог бы послать другого человека. Я не хотел никого тиранить.

Кивнув в сторону Маниклала, Мубарак сказал:

— Этот благородный человек подарил мне жизнь. Он очень просил меня это сделать. Кроме меня, это никому бы не удалось, потому что моголы могли поверить только моголу, а не индусу. Если бы я отказался, то совершил бы тяжкий грех неблагодарности. Поэтому я и исполнил ваше поручение. А теперь я решил покончить счеты с жизнью. Прикажите расстрелять меня из пушки. Или же свяжите меня и отошлите к падишаху, или разрешите мне попытаться пробраться к могольским войскам и встретить смерть, сражаясь против вас.

Радж Сингх с радостью согласился.

— Завтра я разрешу тебе пробраться к моголам, — сказал он. — Подожди только день. А за что тебя казнил Аурангзеб?

— Об этом не следует говорить махараджу, — ответил Мубарак.

— А Маниклалу?

— Маниклалу я рассказал.

— Ну хорошо, подожди еще один день.

С этими словами Радж Сингх отпустил Мубарака.

— Если вам так хочется умереть, зачем вы просили меня задержать дочь падишаха? — спросил Мубарака Маниклал, когда они остались одни.

— Это была ошибка! — ответил Мубарак. — Увы, это была ошибка. Я, правда, думал, что отомщу дьяволице, которая в ответ на мою любовь бросила меня к черным кобрам. Но нередко человек становится равнодушным к тому, чего он желал только вчера. Я решил умереть. Не все ли мне равно теперь, отомщу я дочери падишаха или нет. Мне теперь все безразлично перед лицом смерти.

— Если вы не хотите, — сказал Маниклал, — я могу вернуть ее падишаху за хороший выкуп.

— Мне хочется еще раз взглянуть на нее. Мне хочется спросить ее, верит ли она в то, что на земле существует справедливость! Мне хочется услышать, что она скажет, когда меня увидит. Мне хочется узнать», что она сделает.

— Значит, вы все еще к ней неравнодушны?

— Нисколько. Я только взгляну на нее. Это моя единственная просьба.

Часть восьмая Кто сгорел в огне

Глава первая Пламя начинает жечь падишаха

Итак, падишах попал в весьма затруднительное положение. Вскоре после того как все его войска вошли в ущелье, наступил вечер. Авангард еще не дошел до другого конца ущелья. Никому не было известно, где оно кончается.

Вечером узкое ущелье окутала густая тьма. У моголов не было с собой достаточно факелов, чтобы осветить путь для всего войска. Свет был только у падишаха и его жен, все остальное было погружено во мрак. Неровная горная тропа была усеяна грудами камней. Лошади спотыкались. Кони падали на землю вместе с всадниками. Несколько воинов было задавлено насмерть, другие получили увечья. Крупные осколки камней впивались в ноги слонам, слоны вышли из повиновения и стали метаться по ущелью. Свалившиеся с коней всадницы, очутившись под ногами лошадей и слонов, подняли отчаянный крик. Израненные ноги носильщиков паланкинов кровоточили. Пехота была не в силах двигаться вперед, солдаты изнемогали от ходьбы по скользким скалам и грудам камней. Наконец Аурангзеб разрешил войскам остановиться и разбить лагерь.

Однако в ущелье не было достаточно места для лагеря. С большим трудом удалось найти площадку для шатров падишаха и его жен. Остальные остались на ночлег там, где стояли. Всадники — в седлах, ехавшие на слонах — в башенках, пехотинцам пришлось провести ночь стоя. Лишь некоторые с трудом пристроились сидеть у подножья скал. Склоны ущелья были неприступны. Большинство солдат не смогло даже присесть.

Но самым большим несчастьем была нехватка продовольствия. Все съестные припасы достались раджпутам. В ущелье не было травы для коней, не говоря уже о пище для людей. После дневных трудов никто ничего не ел, в том числе сам падишах и его жены. Положение могольских войск было тяжелым.

Тем временем падишаху сообщили о похищении Удипури и Зеб-ун-нисы. Он вспыхнул от гнева. Он перебил бы всех своих воинов, если бы это было в его силах. Аурангзеб зарычал, как рычит лев, который видит, что его львицу посадили в клетку.

Глубокой ночью шум лагеря несколько утих, и часовые услышали, что где-то далеко в горах с грохотом рушатся деревья. Не поняв истинной причины этого шума, они решили, что это забавляются злые духи, и никому об этом не сказали.

Глава вторая Пламя жжет падишаха все мучительней

Наутро Аурангзеб приказал войскам выступать. Громадное войско — чатурангини{87} с артиллерией в придачу — быстро двинулось к выходу из ущелья. Всех томили голод и жажда — в надежде найти при выходе из ущелья еду и воду воины поломали ряды и бросились вперед. Аурангзеб подогревал себя огнем собственного гнева, мечтая, как он освободит Удипури и Зеб-ун-нису и обратит Удайпур в пепел. Он потерял самообладание. Могольские воины добежали до выхода из ущелья и увидели, что их ожидает гибель. Выход был заперт. Ночью раджпуты срубили вековые деревья по склонам гор и свалили их в ущелье. Образовавшийся лесной завал наглухо закрыл выход. Здесь не смог бы пролезть и шакал, не говоря уже о слонах, конях или пехоте.