— Профулла! Куда ты запропастилась? Иди сюда!
— Иду.
Профулла подошла к матери:
— Зачем ты звала меня?
— Пойди к Гхошалам, попроси у них баклажан.
— Не пойду, — отказалась дочь. — Мне стыдно.
— Что же мы есть-то будем? — Мать рассердилась. — У нас ничего нет.
— Ну и пускай! — невозмутимо ответила Профулла. — Приготовим пустой рис. Нельзя же постоянно по людям ходить!
— Значит, так тебе на роду написано. Беднякам не пристало стыдиться, чего уж там.
Профулла промолчала.
— Ну да ладно, — уступила мать. — Пойди поставь воду, а я попробую достать овощей.
— Прошу тебя, ма, не ходи ты ни к кому, — взмолилась Профулла. — У нас есть немного крупы, соль, перец. Вот и хватит. Много ли нам двоим надо?
Пришлось матери снова согласиться с ней. Она взяла кастрюлю с остатками риса, хотела вымыть его, но тут обнаружила, что риса совсем мало.
— Да где же рис-то? — горестно воскликнула она, всплеснув руками, и показала Профулле содержимое кастрюли. — Тут и одному не хватит.
С кастрюлей в руках она пошла со двора.
— Ты куда? — остановила ее дочь.
— Пойду займу у кого-нибудь рису, — ответила мать. — Варить-то нечего.
— Пожалуйста, ма, не ходи никуда. Мы и так у всех в долгу. Брать берем, а вернуть не можем.
— Чем же ты тогда, несчастная, сыта будешь? — спросила мать. — В доме ни гроша.
— Что из этого? Иногда можно и попоститься, — ответила Профулла.
— Долго ли проживешь постом?
— Сколько удастся. А нет, так и умру. Не велика беда.
— Ну, после моей смерти можешь поступать как тебе заблагорассудится, — решительно заявила мать. — Хочешь — постись и помирай. По крайней мере, я этого не увижу. А пока я жива, хоть милостыней, но прокормлю тебя.
— Зачем же милостыней? — возразила Профулла. — Да и не умирают люди, если день-другой не поедят. Давай-ка мы лучше займемся делом, станем плести священные шнуры. Завтра продадим, вот и деньги появятся.
— А где пряжу возьмем? — полюбопытствовала мать.
— У нас же есть веретена, можем напрясть.
— Из чего?
Профулла не выдержала и, опустив голову, расплакалась. Мать снова направилась к воротам, но дочь подошла к ней, отобрала кастрюлю и отставила в сторону.
— Послушай, ма, — проговорила она. — Почему мы должны с тобой ходить по людям, когда у меня есть все?
— Есть-то есть, — мать смахнула слезу, — да только не судьба тебе пользоваться твоим богатством.
— Отчего же не судьба? Разве я провинилась чем-нибудь перед ними? Почему я должна голодать, когда у моего свекра всего вдоволь?
— А потому, что родилась у такой матери, как я. В этом все твое несчастье. Видно, такая уж твоя доля.
— Знаешь, ма, — промолвила Профулла, — я сегодня твердо решила: не отступлюсь от своего. Пусть меня кормят в семье мужа. Ни от кого другого ничего в рот не возьму. Ты можешь пойти к людям и попросить у них, но только для себя. Поешь и отведи меня к свекру.
— Что ты! — испугалась мать. — Как можно!
— А почему нельзя?
— Как же нам идти к ним, когда они не захотели оставить тебя у себя?
— Выходит, ходить по чужим людям и просить у них в долг можно, а пойти к мужу нельзя?
— Да ведь они и имя твое давно забыли!
— Пускай. Мне не зазорно обращаться к тем, кто по закону обязан меня содержать. Ничего не поделаешь, придется напомнить им о себе — ничего постыдного в этом нет.
Мать молча заплакала.
— Не хочется оставлять тебя одну, но приходится, — вздохнула Профулла. — К тому же тебе самой станет легче, если у меня все уладится. Это меня и утешает.
Они еще долго беседовали, и в конце концов мать согласилась с доводами дочери. Она сварила остатки риса, но Профулла не притронулась к нему. Мать тоже отказалась есть.
— Тогда незачем медлить, — заключила Профулла. — Пойдем. Путь не близкий.
— Завяжи волосы, — посоветовала ей мать.
— Не надо, ни к чему, — отмахнулась Профулла.
— Ну как знаешь, — заметила мать. — Ты у меня и так хороша, без всяких нарядов.
«Зачем мне прихорашиваться, — подумала Профулла. — Что я, собираюсь обольщать кого-нибудь, что ли?»
Не переменив одежды, мать с дочерью вышли со двора.
