Радужный город - [85]

Я покачала головой.

— Прости, дорогая. Друг сдавал за копейки, но у них второй малыш на подходе, и они хотят что-нибудь больше купить. В соцсетях есть пара неплохих групп. Сходи в агентство, у нас там куча постоянных клиентов — агентов, я думаю, подберут что-нибудь приемлемое.

— Нет уж, спасибо, еще на поклон к этой дуре Ирке идти, — фыркнула девушка, отшвырнув дела, отчего те проехали папочками по глянцевой поверхности стола.

— А она-то тут причем? — попыталась я скрыть улыбку, но, как уже убедилась, актриса из меня никакая — Зоя еще больше нахмурилась при виде моего лица.

— А ты думаешь, она не узнает, если мне тот же Василич (приводивший отличные сделки и получавший за это хорошие «чаевые» от Саныча агент) поможет? Деньги же через нее идут.

— А тебе не все равно?

— Нет, не все равно! Я этой… платить не собираюсь!

— Бентли против Матиза! Кто же выйдет победителем из этой схватки? — широко ухмыльнулась я.

— Иди ты знаешь куда?! — Зоя, чье настроение вот уже два дня как пребывало в состоянии близком к абсолютному нулю, шмыгнула носом и пошла работать, по дороге тяжко вздыхая, и повышая громкость этих самых вздохов по мере того, как росло расстояние между девушкой и моим кабинетом.

Намек на наличие в моей жизни Тропинина я проигнорировала. Это было очередное новшество, и я еще не знала, как к такому относиться, особенно когда это исходило от друзей. Исстрадавшееся лицо Зоюшки просто кричало: «Что тебе стоит у него спросить?» Да, собственно, ничего, кроме характера и жизненного опыта. Последний учил решать свои проблемы самой, именно по — этому, памятуя о предложении Виталия помочь (по его интонации это скорее звучало как «разобраться») с ремонтом в моей квартире, я решила, что постараюсь все сделать своими силами. В конце концов, приоритет — Абрикосова комната и кухня. А потом прорвемся. Один раз у меня уже был период, когда я униженно просила. Это отучило меня и подобострастно благодарить, а некоторым иной вид благодарности может быть просто неизвестен. Не хотелось думать, что Виталий к таковым относится.

Кроме того, Витя и так сделал достаточно. И делает. Вспомнить хотя бы Валентину Алексеевну.

Две недели вместе с ним показались мне целой жизнью, и до жалости, до слез это были безумно короткие две недели. Может и неправильно так думать, ведь Настенька была далеко, у меня была куча проблем, а Тропинин… Нас с ним будто выдернули из привычных коконов и дали подышать «другим» воздухом. Меня-то точно. И мне этот воздух определенно понравился.

Дня четыре я встречала его исключительно утром в кровати, сопящим под одеялом. Его миром была работа, его дело. Думается мне, Витя мог позволить себе где-то отпустить, переложить на кого-то часть вопросов, но он был человеком, предпочитавшим все контролировать и решать самостоятельно. Говорил он немного, как и я в прочем, посему, молчание не казалось тягостным или неправильным.

Он был нежен, ничего не требовал, не ставил ультиматумов, возможно, потому, что я крутилась на крохотном пятачке его жизни и дальше невидимых границ нос не совала. Опять же, с одной стороны жутко хотелось, а с другой не хотелось совсем. Потому что это странное шаткое положение — ты и «кто-то» и «никто» одновременно было комфортным для меня сейчас.

Будь я столь же открытой как Зоя, или жизнерадостной как Тома, возможно, меня бы это напрягло. Но я давно уже стала замкнутым человеком, тяжело впускавшим новых людей в свою жизнь. А в Виталии было что-то лично для меня близкое. Я даже сама для себя не могла найти этому определение. Что-то родное. Может, это как раз и есть последствие замкнутости, когда прорывает человека на чувства. Когда смотришь и понимаешь — это твое, до мозга костей твое. И как оно умудрялось быть от тебя так далеко все это время?! И сама же пугаешься этой мысли. Мне кажется, не знай я его, а просто мельком увидев его фотографию, где угодно, да хоть на сайте знакомств, я подумала бы тоже самое, поправ скептиков, высмеивающих теорию человеческой «половинчатости».

А те редкие минуты, которые мы проводили вместе, делали его еще ближе. Отчасти этому поспособствовал еще Лёня, чуть-чуть глаза на Тропинина мне приоткрывший. Хотя от него-то я подобного ждала в последнюю очередь, совершенно справедливо полагая, что Леонид считает меня лишней головной болью для своего шефа.

Вечером того дня, когда я задала Тропинину вопрос про ванну, он домой не приехал и был обнаружен только утром в крепости из подушек, который соорудил вокруг себя на нашей кровати. Будить Витю я не стала. Осторожно собрав вещи и косметику, юркнула в соседнюю комнату, которая ничем, включая размеры, не отличалась от спальни хозяина.

Одевшись и спустившись вниз, обнаружила на кухне завтрак и Анну Александровну, хлопотавшую над кучей вещей. Рядом топтался Артем, и не было похоже, что он готов сесть за руль своего верного коня и мчать меня на работу. Вместе с чашкой кофе я получила известие, что повезет меня на работу Лёня, так как ему надо по делам в город, а хозяин сегодня первую половину дня проведет дома. Кроме как пожать плечами, мне ничего не оставалось.