Радужный город - [47]

Начальник скинул номер. Фирма работала круглосуточно. Выезжать в область можно было, хотя это, конечно, было дороже.

Через сорок минут я уже покинула пределы Питера, и взяла курс на Великий Новгород по слабо освещенной трассе, вцепившись в руль и не превышая скоростного режима, честно признаваясь самой себе, что дело не в гражданской ответственности, а в трусости.

* * *

Варков отдыхал после тяжелого дня, совершенно искренне полагая, что вселенная за его труды обязана выделить ему как минимум восьмичасовой сон и еще пару часов приятного времяпрепровождения. Супруга встретила кормильца отличным ужином, дети у тещи. Это почти мечта. Компьютер и телевизор в его власти. И была надежда на то, что еще и голова у Ирины болеть не будет. Если вдруг и это чудо случится, Варков дал зарок поверить во всех возможных богов и осчастливить тех своей признательностью.

Но после девяти вечера Анатолий Иванович был весьма резко, но вполне ожидаемо, выдернут из рая, так что боги обломались, а вот существование демонов и чертей под сомнение более не ставилось.

Позвонил злой Тропинин. Очень злой. Такой злой, что говорил тихо, выдавливая из себя слова, шипя по-змеиному.

При виде выражения лица Варкова, голова у супруги резко заболела, а стянутый с плеча халатик вернулся на место, и к нему еще и кофта добавилась.

Ирина была в курсе, как обычно «совещаются» любимый муж и Итальянец. И через десять минут перед Варковым стояла бутылка виски, тонко нарезанная соленая рыба, сыр и лимон. Жена умудрилась избежать захвата рук долго прицеливавшегося супруга и с демонстративным видом кинула таблеточки от похмелья в портфель Анатолия Ивановича. Вишенкой на тортике садизма над почти подполковником стал воздушный поцелуйчик и плавное покачивание бедер в направлении спальни. Варков уже прикинул, что он в принципе все может успеть… Но домофон разрушил последнюю надежду, а Ирина, поприветствовав гостя и нажав на кнопку открывания замка, скрылась в спальне, плотно закрыв дверь.

Пока Анатолий Иванович шел по коридору встречать друга, в голове с мазохистским постоянством крутилась фраза из песни 'Лучший секс — это секс с женой'. Кто бы еще дал им время и возможность.

Очень хмурый Тропинин пожал руку друга и прошел на кухню, наполнив себе рюмку до самых краев, одним глотком отправил алкоголь внутрь.

Анатолий Иванович устроился на стуле, закинул ногу на ногу и приготовился. Вита редко изливал душу, но сегодня, похоже, будет вечер откровений.

Тропинин опрокинул еще одну рюмку и, наконец, уселся, уткнувшись лбов в открытую ладонь, зажмурился. Анатолий вздохнул. После травмы и операции, особенно к вечеру, зрение у друга сильно падало. Ему уже неоднократно намекали на необходимость повторной, но Вита все отказывался, понимая, однако, что рано или поздно придется пойти и на это. Варков понимал «трусость» друга в этом вопросе. У нас вместе со зрением можно потерять все…

Анатолий Иванович тоже налил себе рюмочку. Виски конечно так не пьют, но они пили, потому что это был способ не только расслабиться, но и развязать себе язык.

Виталий отправил в рот кусок сыра и заговорил.

— Что там у тебя со стройкой? Помощь нужна?

— Пока с проектом не определились даже. У меня же полный дом советчиком и королевских особ с высочайшими пожеланиями. Ирка, вон, хочет тридцатиметровую спальню и шестидесяти метровую гостиную. И чтобы дом был в скандинавском стиле, одноэтажным. Если прикинуть, мне на все запросы площади участка не хватит, — воздел глаза к потолку Варков. — А теще так вообще отдельный гостевой домик подавай, а я после этого ее не выгоню!

Тропинин хмыкнул в кулак.

Варков был обладателем многочисленного семейства: три сына — серьезный вызов отцовским способностям к воспитанию и заработку. То, что последнего будет вечно не хватать на эту ватагу, Анатолий Иванович понял уже давно. А вот подспорьем в воспитании пока являлись папин непререкаемый авторитет и ремень.

Когда Ирина позвонила после родов и сказала, что он — втройне счастливый отец, они с Витей и еще двумя близкими друзьями сидели в баре. Конечно же, УЗИ и прочие прибамбасы уже давно намекали на то, что он делать детей умеет. Но, одно дело, разглядывать размытое черно-белое «нечто», потому как в животе супруги мелкие сплелись в забавный клубок, и совсем другое — фотка Ирины на фоне трех забавно торчавших из одеялок носов, вот она была уже чем-то серьезным. Тропинин ржал в голос, когда Варков пару раз пересчитал детенышей, водя пальцем по экрану телефона.

Друзья выпили по рюмке и помолчали.

— Нонна звонила, — Тропинин сказал это очень тихо с таким выражением, будто все это время бывшая обитала на Марсе и с землей не общалась, хотя Варков прекрасно знал, что она исправно получает от Виталия очень хорошую сумму и даже прилетает в Питер, привозя Сережку бывшему мужу. — Намекнула на то, чтобы съехаться.

Варков закашлялся, пары алкоголя явно куда-то не туда свернули. Он никогда не говорил об этом Вите напрямую, хотя нет, говорил спьяну, но Нонна ему не нравилась. Она была прекрасной актрисой и манипулятором. Он не верил, что она способна на искренние чувства. В этом сложно было винить ее. Она выросла во время и в среде, где надо было выживать, а тем, кто был приближен или рожден среди денег и связей времен канувшего в небытие СССР, усилий надо было прилагать в миллион раз больше, их задачей была не только сытость, но и власть.