Радужный город - [45]

А в ванную все же надо!

— Можно… — я кивнула на нужную мне дверь, заглянув в обитель раздумий Виталия Аркадьевича.

Тот посмотрел на меня с таким выражением, будто видел первый раз жизни, и лишь спустя полминуты медленно кивнул.

— Я вызову тебе машину, — «догнали» меня его слова.

— Не надо, спасибо, — я закрыла дверь и включила воду в душе.

Отделанный под старину санузел с двумя раковинами (никогда не видела в этом смысла) приятно грел ноги теплым плиточным полом. Огромное в золоченой раме зеркало призвано было радовать хозяйку и хозяина. Остальных оно, видимо, должно было вгонять в депрессию правильностью отражения. Но я была для него противником не по зубам. И чем больше старалось нанесенное на стекло серебро, тем менее значимыми виделись мои недостатки на фоне текущих проблем. Да, надо бы подновить прическу, выспаться, и маникюр давно по ногтям плакал. Но это все такая малость!

Может и правда улыбаться, говорят, помогает!

Я обнаружила Тропинина, стоящим босиком у окна в гостиной в мягких домашних штанах и футболке, попивающим алкоголь из пузатого бокала. Заслышав мои шаги, он повернулся и поставил его на стол, отразивший глянцевой поверхностью изысканность стеклянной посуды.

— Выпьешь? — его голос был хриплым.

Мыслями он явно был далеко. Может быть в Москве, где обитали Нонна Владимировна и его сын.

— Нет, спасибо, — я прошла к вешалке и сняла куртку.

Если Виталий Аркадьевич решал для себя важнейший, жизненный вопрос «Быть или не быть», то я маялась от сложившейся ситуации, не понимая, что мне делать и как поступить. И когда он приблизился, я просто положила ладонь на его грудь.

— Соня! — он протянул руку к моему лицу, но я сделала шаг назад.

— Все хорошо, — голос меня не подвел, и спокойное выражение на лице тоже. Хотя, в подобной ситуации я бы себя и в страшном сне не представила. Пришлось импровизировать.

— Соня, я… — его телефон неожиданно громко оповестил о том, что с Тропининым желают говорить. — Да, Лёнь. Хорошо.

Повисло молчание.

— Лёня уже подъезжает, он отвезет тебя домой, — сообщил мне Виталий Аркадьевич. О том, что я в этом не нуждаюсь, он не услышал или не захотел слушать.

— Спасибо, я подышу свежим воздухом внизу. Нет ничего хуже неловких слов и, тем более, неловкого молчания, — я кивнула на дверь.

Он подошел и приложил карточку к замку: присутствовала в его движениях какая-то заторможенность, он до сих пор был под впечатлением от звонка. Так выглядят люди, когда уходят в себя, и мир вокруг они воспринимают постольку — поскольку.

Я улыбнулась (подбадривая больше себя, чем кого бы то ни было) и вышла в коридор. Лифт прятался за поворотом в обрамлении кадок с растениями, темного мрамора и хромированной рамки. От двери квартиры меня видно не было, и я обняла себя за плечи, едва выступ стены отгородил меня от Тропинина.

На первом этаже оказалась через мгновение, двери дольше открывались и закрывались. Питер встретил меня морозным воздухом. Погода опять менялась. Я запрокинула голову и посмотрела в хмурое ночное небо.

Леонид затормозил у входа через секунду.

— Софья Аркадьевна, — он открыл дверь, желая помочь мне забраться в машину.

— Леонид, спасибо. Я сказала Виталию Аркадьевичу, что нет нужды меня отвозить. Но он проигнорировал. У меня тут недалеко живет подруга (вру-то как профессионально). Я к ней загляну. Извините, что зря вызывали.

— Софья Аркадьевна, я все понимаю, но меня шеф без кетчупа съест. Давайте, я вас до подруги подкину все же? — он кинул многозначительный взгляд в направлении особняка за моей спиной.

— Давайте до Московского проспекта, — капитулировала я.

— Без проблем, — он открыл дверь и подал руку.

Нутро машины было теплым и пахло Тропининской туалетной водой. Пересечения с одной из главных городских артерий мы достигли меньше, чем за минуту. Я поблагодарила Лёню и попрощавшись, выскользнула из машины. Он кивнул на прощание, и машина растворилась в толпе своих собратьев.

Кипящий транспортом и людьми Московский проспект взбудоражил. Я застыла на перепутье дорог, не зная, в какую сторону пойти. Все вокруг было каким-то быстрым и легким, а я себе казалась неимоверно медленной и тяжелой. Мелькали бесконечные перекрестки с Красноармейскими улицами, светофоры, магазины, кафе. Гул и гудки машин заполняли мир вокруг. Я давно не была в этой части города. К сожалению, жизнь в Питере, если ты реально живешь и работаешь, превращается в ту же рутину, что и везде. Сказочные театры, музеи, выставки хороши для туристов и для тех, у кого есть силы и возможность, но не тогда, когда у тебя работа, ребенок и проблемы, тогда мир сужается до станций метро возле офиса и дома, магазина и садика.

Одна из моих близких подруг еще по институту, сразу же после учебы вышла замуж и уехала за супругом в Сочи. И все у них хорошо и ладно: свой бизнес, большая семья. Мы часто переписываемся в соцсетях, болтая обо всем. Помнится, один год Питер накрыло жутко дождливое и холодное лето. Я прикупила себя до этого платьев, а ходила в теплых брюках и осенней куртке. Пожаловалась, конечно, на такое безобразие, предположив, что они-то летом лежат на пляже и наслаждаются морем. На что подруга прислала батарею ухохатывающихся смайликов, заявив, что вот как раз летом-то совершенно некогда дойти до моря.