Радуга - [2]

Меня догнали на площади. Я успел обернуться и уйти от удара. Мужчины в черных одеждах как будто выполняли самую обычную работу. На их лицах без выражений ничего нельзя было прочитать. Почти профессионалы. Не говоря ни слова и ничего не объясняя, не отвлекаясь даже на то, чтобы скрыться — потому что это бесполезно. Любое целенаправленное наблюдение я обнаружить смогу, и они это знали. Тем более, что они уже меня нашли.

Народ стал кричать и потихоньку рассасываться. У некоторых началась истерика. Люди бежали, толпились у станции метро, и лишь служитель закона тупо уставился на нас, думая что предпринять. Все же он активировал рацию и поднял, по-видимому, тревогу. Сейчас здесь окажутся три подразделения спецназа. Не меньше.

Мужчины скинули свои плащи — единственное, на что они отвлеклись. И у всех на виду появились оранжевые значки известной, могущественной Антикоалиционной террористической группировки — выкормыша пяти маленьких, заброшенных планет, замахнувшихся на власть. Планет, называвших свой союз Малое Кольцо. Поначалу все надо попробовать. И мало кто может устоять перед всеми соблазнами. А еще меньше кто выживает и с честью проходит через все. Но таких мало. Исключений из правил всегда очень мало. Люди испугались. Люди боялись. Им можно — у них еще есть шанс убежать. Один из мужчин стал доставать какой-то предмет. Вполне возможно, что бомбу, способную заживо испепелить весь город. После их террактов на Эльдоре и Яне, когда были полностью уничтожены несколько крупных городов, можно было уже в этом не сомневаться. После этого правительство Конфедерации выдвинуло ультиматум планетам Малого Кольца — «У вас есть двадцать четыре часа, чтобы выдать нам членов группировки, или планеты будут уничтожены массовыми ударами». Я не знаю, насколько это было правдой, по-настоящему ли Коалиция владеет таким оружием, но знал, что при желании планеты будут если не уничтожены, то проутюжены с такой тщательностью, что условия возникновения жизни на них установятся только через три-четыре тысячи лет.

Это все равно, что слона кусают маленькие мышки — он их до смерти боится и грозится разрушить их домики, но мышек от этого ощутимо меньше не станет.

В это время по всей империи вспыхивали очаги террора. Группировка боролась до последнего, буквально до последних часов ультиматума, а затем Малое Кольцо исполнило требования — и на несколько лет все поутихло. Но люди продолжали помнить и боятся, что, проходя мимо дворика собственного дома ты взлетишь на воздух.

Конфедерация теперь раз и навсегда отказалась от идеи вернуть мятежные планеты в свое лоно. Уроды не нужны никому.

Но террор-группы Малого Кольца потихоньку продолжали наносить удары возмездия, но уже скорее всего по старой, заезженной привычке, не в силах отказаться от старых убеждений. Однако официально считалось, что Оранжевые ушли в прошлое, и это проделки мелких локальных бандитов. Да и мало ли как можно представить редкие взрывы и волнения.

Мужчины приблизились почти на расстояние контакта. Мне не выдержать даже пять минут против хорошо подготовленных двух, а скорее всего, и трех бойцов. Однако пока третий не обращал на меня внимания — он аккуратно разворачивал сверток и что-то собирался с ним делать.

Усилием воли я собрал силу и энергию тела в одной точке, в районе солнечного сплетения. Я уже был в боевом состоянии, но все равно это не так просто мгновенно сконцентрироваться. Мужчина прыгнул, нанося красивый комбо-удар, он наметил его уже в воздухе, и изменить его, даже при желании, не мог. Второй подстраховывал первого, нанося резкий удар в область груди. У парней хорошо отлажена командная техника. Теперь мне, каким бы профессионалом я ни был, можно было надеяться продержаться не больше минуты.

Я чуть-чуть наклонился вперед, шепча одними губами: Я — Закон.

В голову подул свежий ветер, и на мгновение стало очень тихо и спокойно. Это так бывает всегда. Просто не все это помнят и чувствуют. Я вот это чувствую каждый раз. И силюсь из последних сил продлить это мгновение пьянящей внутренней свободы и спокойствия, и каждый раз мне хочется верить, что хоть чуть-чуть, и у меня получится.

Мужчины удивленно переглядываются и немного осторожно отступают. Я в белом кимоно — мне такой нравится, почему-то я всегда предпочитаю белое — черному, день — ночи. Запах меда и леса — запаху города.

А бойцы так и остались в черном. Но это для меня, как я выгляжу для других — это дело каждого. Каждого из тех, кто оказывается в поле Закона. Потому что поле для всех индивидуально. Его видят таким, каким его рисует подсознание. Место для боя.

Теперь я не дам им времени. То, что я не могу там, я могу здесь. Я упруго разгоняюсь, ловлю струю воздуха и в прыжке очень сильно отключаю стоящего слева террориста. Он не успел даже защититься и поставить элементарный блок. Он, наверное, не заметил, как я оказался рядом с ним. Второй замедленно повернулся в мою сторону и сделал шаг. Ему я просто сломал предплечье и отключил точечным уколом в парализующую точку под шеей.

Третьего здесь не было — он так и остался за пределами боя. Я смотрел, как медленно падают тела — время сейчас имеет для меня другую размерность.