Радуга над теокалли - [2]
Уичаа была раздосованна неудачной попыткой приоткрыть мужу тайну будущего и предостеречь его от политических ошибок, совершаемых в настоящем. Теперь же она лишь утвердилась в своем подозрении — на решение Копана, повлияло, прежде всего, то, что будущая невестка приходилась халач-винику племянницей. Это решение пугало и раздражало Уичаа недальновидностью правителя Коацаока. Копан словно не желал замечать грядущее столкновение с народом Анауака. А ведь духи предупредили их об этом! Копан видел, чем все может закончиться!
Более того, реальность вторгалась в их жизнь и состояла в следующем — конфедерация трех племен, где руководящее положение захватили агрессивные ацтеки, активно демонстрировала свои воинственные далеко идущие планы. Все народы плодородной и цветущей долины склонились перед их силой, а дальше шли земли воинственных отоми, сапотеков и города — государства майя. Куда направятся воины из Теночтитлана? Уичаа не питала сомнений — молодое государство ацтеков постепенно расширяло свои границы и остановить захват новых и новых земель было невозможно. Верховное божество ацтеков Уицилопочтли было богом войны, покровителем ацтекской знати, оно требовало огромное количество кровавых ежедневных жертвоприношений, а их могла дать только война.
Создавшаяся обстановка угрожала благополучию их города — Коацаок был вратами в земли майя. Упорное сопротивление сына, молчаливое потакание юношеским причудам со стороны отца выводило Уичаа из себя. Несколько дней назад Кинич-Ахава известил родителей, что отправляется в Майяпан за невестой, и будет там ждать разрешения родителей и свадебных послов, а пока отработает за будущую жену положенный выкуп.
Но не это пугало Уичаа. Их сын мог еще вступить в брак, возникни политическая необходимость, но он был влюблен в свою невесту и не желал слышать о еще одном союзе, который мог решить многие проблемы. Пока Копан не объявил официально своего мнения, оставалась надежда, но то спокойствие, с которым он терпеливо отвечал Уичаа, граничило с безразличием. Она поняла, что решение правитель принял, что завеса тайны будущего, приоткрытая сегодня, не сыграла важную роль, и Копан, в своей гордыне и желании следовать прежней политической линии, непреломляем. К тому же это ее боги, духи лесов и земли показали будещее, а Копан верил только своим жрецам…
Потеряв терпение, и решив положить конец и мучительным раздумьям, и бесконечным спорам, Копан резко встал и пошел к выходу. Только у расписной занавески, закрывавшей вход в зал, он остановился и твердо произнес:
— Я сегодня принесу жертву нашему великому богу Ицамне, если она будет принята, то завтра же на рассвете гонцы уйдут в Майяпан с моим разрешением на брак Кинич-Ахава и Иш-Чель.
Секунда… и только расписанный яркими красками занавес, качаясь, указывал, что помещение только что покинул правитель Коацаока. Уичаа осталась одна. Она проиграла.
Далеко на востоке майя построили грозный город Майяпан, а правившая в нем династия Кокомо сделала его самым богатым и могущественным. Кокомо были очень воинственны и жадны, они вынуждали правителей Ушмаля и Ицмаля считаться со своим мнением и желанием главенствовать на полуострове, им платили дань по первому требованию, только бы не видеть у стен своих селений военные отряды из Майяпана. Трудолюбие простых крестьян майя и руки рабов превратили земли Кокомо в цветущий сад, отвоеванный у леса. Не было клочка земли, не обработанного заботливо мотыгой и не принявшего влагу, принесенную человеком.
По этой земле благоденствия шел караван. Давно уже позади остались развалины непокорного города Чичен-Ицы — бывшей столицы гордых тольтеков. Заросли высокой травой ее полуразрушенные за три столетия теокалли, посвященные древним богам, прямые широкие проспекты, ритуальные площадки для игры в мяч. Чичен-Ица был вечным напоминанием всем майя о несокрушимом могуществе рода Кокомо, захватившем его и предавшем огню. Страх и ужас охватывал простых жителей благодатной земли, когда вдали они различали приближающихся воинов — вестников семьи Кокомо — знак недовольства и требования беспрекословного повиновения. Это было и с нашим караваном. Только когда он подходил к селению достаточно близко, майя с усилием перебарывали дрожь и страх и вспоминали, что год назад через их селение также следовал караван, спешащий на ежегодный праздник, посвященный богине радуги и луны — Иш-Чель. Путники двигались к острову Косумель, где располагался один из храмов богини, который ежегодно посещала одна из дочерей правителя Майяпана, названная в честь богини. Не было женщины из знатной семьи майя, носящей имя одной из богинь майского пантеона, которая бы столь соответствовала своему имени.
Как внезапно возникшая на небе радуга вызывает у землепашца умиление и восторг своей неповторимостью и совершенством, так дочь правителя Майяпана одним своим присутствием могла сосредоточить на себе внимание своей неординарностью — она была альбиноской. Более светлая кожа, но самое главное, за что она и получила при рождении свое имя — огненные волосы. Был ли это результат многочисленных кровных династических браков в роду Кокомо или игра природы, но майя свято верили, что живая Иш-Чель — это сама богиня радуги. Она сошла на землю, чтобы в эти тяжелые годы войн и усобиц дарить смертным, смотрящим на нее, простую радость приобщения к прекрасному видению.
Отправляясь в далекую Россию, юная принцесса Фике и представить не могла, что ее брак с наследником русского престола окажется «золотой клеткой». Но свекровь-императрица ей не доверяет, нелюбимый муж изменяет с другими, ее собственный фаворит оказался ничтожеством; Екатерине грозит позорный развод и изгнание…И тут в ее жизнь вихрем врывается Григорий Орлов – гвардеец, красавец, гигант, герой Цорндорфского сражения, влюбленный в нее как женщину, а не будущую царицу.И Екатерине придется выбирать: прозябать ли и дальше в «золотой клетке» – или восстать против ничтожного мужа, возглавив гвардейский заговор и дворцовый переворот.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
В 2016 году Центральный архив ФСБ, Государственный архив Российской Федерации, Российский государственный военный архив разрешили (!) российско-американской журналистке Л. Паршиной и французскому журналисту Ж.-К. Бризару ознакомиться с секретными материалами. Авторы, основываясь на документах и воспоминаниях свидетелей и проведя во главе с французским судмедэкспертом Филиппом Шарлье (исследовал останки Жанны Д’Арк, идентифицировал череп Генриха IV и т. п.) официальную экспертизу зубов Гитлера, сделали научное историческое открытие, которое зафиксировано и признано международным научным сообществом. О том, как, где и когда умер Гитлер, читайте в книге! Книга «Смерть Гитлера» издана уже в 37 странах мира.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.