Радости Рая - [7]
Решетчатая калитка в металлических воротах была чуть приоткрыта, видимо, здесь патриархально не стереглись посещений непрошеных гостей.
Я вошел во двор и направился по дорожке между кустами густо-кроваво-алых цветов к входу на бельэтаж. Но входить в дом не понадобилось, ибо на балконе, мимо которого я проходил, прямо над моей головою появился господин в светлых одеждах, черноволосо-напомаженный, с лысиной надо лбом, с черными закрученными усами по моде каких-то далеко оставшихся позади городских исторических закоулков.
Наклонившись через перила балкона, напомаженный человек внимательно смотрел на меня, и я снизу отметил, какой у него мясистый нос и как чисты широкие пещеры ноздрей — ничего там не кустилось и ничего оттуда не торчало.
— Волла! Если вы насчет домашнего пансионата, то этого здесь нет, — сказал господин с балкона. — Я не даю пансион и вообще к этому бизнесу отношения не имею. Идите дальше вниз, найдете офис «Луис де Сильва», там вам подскажут.
Вдруг словно пелена спала с глаз, я увидел, что передо мной один из прозорливцев — и мы разговаривали с ним на универсальном языке прозорливцев всего мира. С того места, на котором я прозрел, — что человек рожден на свет не просто для счастья, но для райского счастья, — я, двигаясь по жизни и встречая на пути подобных мне прозорливцев, легко узнавал их. Только они не все узнавали меня. И поэтому, чтобы долго не церемониться, я представился:
— Меня зовут Томазо Кастильянос. А вы, наверное, сеньор Рауль Пифагория?
— Си, это так… Но неужели вы сын… или даже внук того Томазо Кастильяноса?
— Соседа и приятеля вашего прадедушки Рауля Пифагория, — продолжил я на той же ноте. — Они оба так положили, чтобы старшие сыновья и внуки назывались только их именами.
— Но ваш отец… или дед — я уже точно не помню, сеньор Томазо Кастильянос бросил свою ферму и уехал в Болгарию, так ведь?
— Дед. Это был мой дед. Он точно уехал в Болгарию, сеньор Пифагория.
— Рауль! Зовите меня просто Рауль! А я буду звать вас Томазо. Не возражаете?
— Отнюдь! Буду только рад, дорогой Рауль!
— Так входите же в дом, Томазо! Нам будет о чем потолковать. Вы расскажете, как сложилась жизнь вашего дедушки в Болгарии, а я расскажу про своего деда Рауля.
— Благодарю, дорогой Рауль, за приглашение. Но ведь вы из таких же прозорливых, как и я. Неужели не узнали? — спросил я, снизу вверх глядя на хозяина.
— О, простите, и правда не узнал…
— Мы отлично видим друг друга, между нами ничего нет, я мог бы на одной ножке подпрыгнуть и оказаться на вашем балконе… Однако хотелось бы знать, вы на каком месте времени находитесь?
— У меня на балконе 12 января 1941 года.
— А я направляюсь сейчас в обратную сторону, скорость моего движения стремительна; только что я из 12 января 2005 года перелетел через два ущелья и просочился сквозь тростниковые заросли. Оказалось, что я у вас в 1941 году.
— Когда вы оттуда вышли, Томазо, над вами кружилась, словно бабочка, какая-то бумажка. Я видел… Она опустилась и стала крутиться у вас под самым носом, вы поймали ее правой рукой. Что это была за бумажка?
Так спрашивал Рауль Пифагория, уже не скрываясь, у человека своего уровня прозорливости, то есть у меня.
— А, эта, — ответил я и вытащил из кармана куртки четвертушку от листа из альбома для рисования. — Это расписка, которую я давал Алене, русской девушке-гиду. О том, что я добровольно покидаю экскурсию на маршруте вокруг острова La Gomera.
— Почему же тогда записка догнала вас у тростниковых зарослей? — любопытствовал Рауль, не имеющий, очевидно, достаточно высокого уровня прозорливости.
И мне пришлось подробно объяснять.
— Она выбросила из окна автобуса эту бумажку, потому что поняла, какая бессмыслица в подобной справке, не обладающей никакой преференцией даже перед кусочком оторванной от рулончика туалетной бумаги. Эта Алена чудом попала на Канарские острова, перебравшись из Испании, куда ее завезли маклеры секс-индустрии из города Хвалынска на Волге. В Малаге один клиент, тоже начавший постепенно прозревать, дал ей возможность бежать на Тенерифе, в Лос Кристианос, где друзья малагского благодетеля устроили Алену в туристическую фирму для работы с русскими курортниками. Так вот, Рауль, эта бедная девочка так дорожила своим местом, что насмерть перепугалась такого пустяка, когда я заявил на базе Гараджонай, что покидаю экскурсию. Случай для нее был беспрецедентным, Рауль, она не знала, что ей думать, чего ожидать. Тогда я и предложил написать расписку. Вот эту. Она взяла, но очень скоро поняла, что все это такая ерунда, пустозвонство, занудистика перед тем фактом, что она родилась не в той Галактике, не в том уголке Земли, не на том колене российской истории, где познают райскую радость бытия. Вы ведь хорошо знаете, Рауль, что райская радость объявлена нам уже с того отрезка нашего общего пути, который называется эоценом, но который остается никак не распознанным, не уловленным и не усвоенным даже в тех примитивных формах, какие были в «золотом веке». Который на деле-то был каменным и назывался эпохой эолита — эрой каменной зари.
— И я теперь догадываюсь, Томазо, что вы столь стремительно движетесь в обратном направлении, чтобы скорее оказаться в этом самом эолите, на этой каменной заре человечества?
В предлагаемой подборке стихов современных поэтов Кореи в переводе Станислава Ли вы насладитесь удивительным феноменом вселенной, когда внутренний космос человека сливается с космосом внешним в пределах короткого стихотворения.
…четверо молодых художников, побежденные всемирным сообществом оборотней, становятся бессмертными.Награды и премии: «Ясная Поляна», 2005 — Выдающееся художественное произведение русской литературы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Ким Анатолий Андреевич родился в селе Сергиевка Чимкентской области в 1939 году. Отец и мать — учителя. В 1947-м с семьей перебрался на Сахалин. Служил в армии. Учился в Московском художественном училище Памяти 1905 года. В 1971 году окончил Литературный институт. Первый сборник прозы «Голубой остров» (1976). Сильное развитие в прозе Кима получили традиции русских философов и учения космистов Запада. Широкая известность пришла к писателю после выхода романа-притчи «Белка» (1984). Судьбы трех поколений русской семьи в XX веке легли в основу эпического романа «Отец-лес» (1989), проникнутого идеями Апокалипсиса.
`Человек умирающий – существо искаженное`, – утверждает Анатолий Ким в романе `Онлирия`. Накануне объявленного конца света явились людям в истинном обличье ангелы и демоны. Гибель мира неизбежна – и неизбежно его возрождение в том виде, в каком он был изначально задуман Богом. В обновленном мире – Онлирии – под громадным лучезарным солнцем не будет жестокости и страданий, болезней и горя, и человек, осознавший свое бессмертие в единении с Богом, никогда не подчинится наваждению гнева, зла и насилия.
В новую книгу московского писателя Анатолия Кима вошли рассказы, написанные им в разные годы. Автор объединил их в четыре тематических раздела: «Забытая станция» — герои этого цикла живут в маленьких, неприметных поселках или приезжают сюда, встречаются в командировках, и у каждого — своя судьба; «Прогулка по городу» — цикл рассказов о рабочих, студентах, служащих большого современного города; произведения из раздела «Вкус терна на рассвете» написаны во многом под впечатлением жизни автора в мещерской деревне на Рязанщине, а цикл «Рассказы отца» переносит читателя на Дальний Восток, в корейские поселки, откуда идет род автора и с жизнеописания которых началась его творческая биография.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Это — роман. Роман-вхождение. Во времена, в признаки стремительно меняющейся эпохи, в головы, судьбы, в души героев. Главный герой романа — программист-хакер, который только что сбежал от американских спецслужб и оказался на родине, в России. И вместе с ним читатель начинает свое путешествие в глубину книги, с точки перелома в судьбе героя, перелома, совпадающего с началом тысячелетия. На этот раз обложка предложена издательством. В тексте бережно сохранены особенности авторской орфографии, пунктуации и инвективной лексики.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.
Селеста Барбер – актриса и комик из Австралии. Несколько лет назад она начала публиковать в своем инстаграм-аккаунте пародии на инста-див и фешен-съемки, где девушки с идеальными телами сидят в претенциозных позах, артистично изгибаются или непринужденно пьют утренний смузи в одном белье. Нужно сказать, что Селеста родила двоих детей и размер ее одежды совсем не S. За восемнадцать месяцев количество ее подписчиков выросло до 3 миллионов. Она стала живым воплощением той женской части инстаграма, что наблюдает за глянцевыми картинками со смесью скепсиса, зависти и восхищения, – то есть большинства женщин, у которых слишком много забот, чтобы с непринужденным видом жевать лист органического салата или медитировать на морском побережье с укладкой и макияжем.
Апрель девяносто первого. После смерти родителей студент консерватории Тео становится опекуном своего младшего брата и сестры. Спустя десять лет все трое по-прежнему тесно привязаны друг к другу сложными и порой мучительными узами. Когда один из них испытывает творческий кризис, остальные пытаются ему помочь. Невинная детская игра, перенесенная в плоскость взрослых тем, грозит обернуться трагедией, но брат и сестра готовы на всё, чтобы вернуть близкому человеку вдохновение.