Радость Солнца - [4]

«У мальчика пытливый ум; он будет искать причину всего, как ищет сейчас причину таяния снега, и станет философом», — сказал один из дворцовых чиновников сидящему рядом с ним человеку. «Я бы предпочел, чтобы он был солдатом, — ответил мужчина, — Империя нуждается в сильной руке, чтобы остаться целой».

Принц Аменхотеп рос в обожании. У него был слабое тело, длинная изящная шея, и тонкие руки как у девочки; светло-бронзовый цвет лица и большие черные как уголь глаза с длинными ресницами. Иногда в этих глазах можно было видеть печаль, не свойственную его возрасту. Он был красив и нежен, и все любили его. Гилухеппа и другие женщины гарема часто брали его в свои комнаты, давали ему конфеты, рассказывали о своих родных странах; придворные говорили о его рано развившемся интеллекте, а люди, хотя никогда не видели его — так как не было принято появляться перед народом — восхищались им как молодым богом, своим будущим царем.

Когда мальчику исполнилось шесть, ему дали наставников, чтобы учить всему, что должен знать будущий правитель. Сначала он узнал, как писать на глиняных табличках знаки египетского алфавита — то, что сейчас называют «иероглифами», и как читать их вслух, громко, с ритмом, и рассказывать наизусть стихи древних поэтов, афоризмы и пословицы древних мудрецов. Мальчик взрослел, и ему преподавали кое-что из благородных наук: арифметику и геометрию, историю рождения богов и происхождения мира, названия звезд и имена правителей Египта. Ему рассказывали о превосходстве определенных чисел, которые не могут быть разделены или в сочетании выражали измерения идеальной фигуры — прямоугольного треугольника. Рассказывали, как предки освободили Египет от ига «царей-пастухов»[2] и как его великий прадед, Тутмос Завоеватель, покарал своих врагов перед Амоном, своим богом и сделал египтян самой могущественной нацией. Ребенок не просто воспринимал все, чему его учили, но и старался дискутировать со своими учителями, и те замечания, которые он делал, и вопросы, которые задавал, иногда были обескураживающими. Его учители и восхищались его умом и одновременно немного беспокоились. «Его ум — не ум ребенка» — говорили они.

Однажды один из его наставников рассказывал ему, как при царице Хатшепсут во время торжественной процессии, священное изображение Амона внезапно остановилось перед молодым Тутмосом — тем, кто стал Завоевателем — и кивнуло ему, таким образом показывая, что это была воля бога, что никто кроме него не имел права носить двойную корону Верхнего и Нижнего Египта. «И это было истинное чудо, — добавил учитель, — присутствовали сотни людей, видевших это, и это было высечено в камне…». Но ребенок не дал ему договорить: «Я не верю ни единому слову, — сказал он и с уверенностью добавил, как будто сам был свидетелем всей этой сцены, — не было никакого чуда, священники сделали это». Конечно, спорить с учителем не следовало, но он не мог смолчать о том, что считал истиной.

Наставник попытался узнать, кто так повлиял на его ученика царского рода. Он подозревал одного из учителей — священника Солнца в священном городе Он[3]. Поскольку между священниками из города Фивы и города Он всегда была конкуренция. Но ребенок отказался ответить, кто рассказал ему историю о фальшивом чуде. Он слышал её от своей матери.

В другой день ему рассказали о подвигах его воина-прадеда и тезки, фараона Аменхотепа II. «Потому как во время его правления в Сирии были беспорядки, — рассказывал учитель, — он отправился туда с большим войском и бесчисленными военными колесницами. Он пересек пустыню как разъяренный лев, прошел через Сирию, разгромил повстанцев и захватил в плен семерых военачальников. Он повесил их вниз головой на корме своей лодки фараона, и так торжественно плыл обратно вниз по Нилу. Он убил их своим топором прямо перед ликом Амона, царя богов, он мог радоваться, глядя на это, потому что именно Амон подарил ему эту победу над врагами».

У мальчика были яркое воображение и доброе сердце; он дрожал, представляя себе пытку семи сирийцев, повешенных вниз головой под палящим солнцем: их синие лица, искаженные болью, и стоны. Он внезапно почувствовал ком в горле, его глаза наполнились слезами, а губы дрожали. Но учитель был столь взволнован воспоминанием о победах Египта, и своим собственным красноречием, что не обратил на реакцию мальчика никакого внимания и продолжил свой рассказ. «Затем фараон приказал повесить тела шестерых пленников на стенах Фив, а тело седьмого отправить на юг и повесить на стенах Напаты, столицы Нубии, чтобы жители юга также смогли увидеть великий подвиг Амона, могучего бога, совершенный руками фараона, его сына, и преисполнились страхом».

Но больше ребенок не мог вынести этого. «Ужасный человек и ужасный бог!» — расплакался мальчик, и слезы негодования, отвращения и стыда катились по его щекам. «Они и меня тоже называют «сын Амона»! Но я не хочу им быть! И не буду….». Его учитель попытался успокоить его. Он был ошеломлен нечестивыми словами мальчика, но еще больше его тоном, в котором слышалось страстное намерение, чего раньше он никогда не замечал. Но учитель помнил, что наследник был всё еще только ребенком. Он объяснил, что сирийские предводители вели войну против их законного правителя, царя Египта, что, конечно же, было преступлением. Учитель сказал ему, что подавление восстания было правильным решением, потому что «восстание вызывает недовольство богов и ослабляет Империю».