Радость поутру. Брачный сезон. Не позвать ли нам Дживса? (сборник) - [9]

— Да, сэр.

— Просит совета и подмоги?

— Да, сэр.

— Я так и знал! И в чем дело? Шантаж? Хочет, чтобы вы выкрали компромат у водородной блондинки? Угодил в сети какой-то сообразительной авантюристки?

— О нет, сэр. Я не сомневаюсь, что личная жизнь его сиятельства безупречна.

Я взвесил его слова в свете известных фактов.

— Ну, я в этом не так уж уверен. Зависит от того, что понимать под безупречностью. Как-то раз он гонял меня целую милю, весьма метко орудуя охотничьим хлыстом. И притом именно тогда, когда я, выкурив до половины первую в жизни сигару, особенно нуждался в отдыхе и покое. На мой взгляд, человек, способный на такое, далеко не безупречен, а способен на любую подлость. Если не шантаж, так в чем же там дело?

— Его сиятельство оказался в несколько затруднительном положении, сэр.

— Чего ему надо?

Дживс ответил не сразу. Лицо у него сделалось каменным, в глазах появилось настороженное, некоммуникабельное выражение, как бывает у попугая, когда его угощает половинкой банана незнакомый человек, не внушающий ему полного доверия. Понимай, мол, так, что он, то есть Дживс, не из тех, которые выдают чужие секреты. Я поспешил успокоить его на этот счет:

— Вы же знаете меня, Дживс. Нем, как могила.

— Это большой секрет, сэр. Важно, чтобы дальше никуда не пошло.

— Да у меня его дикие кони не вырвут. Даже если бы попытались, что вряд ли.

— Ну хорошо. Его сиятельство уведомил меня, что он находится в завершающей стадии заключения контракта по чрезвычайно тонкому и важному делу.

— И он хочет, чтобы вы проверили, нет ли в договоре подводных камней?

— Не совсем так, сэр. Но он желал, чтобы я дал ему совет.

— К вам все обращаются за советами, Дживс, все, от великих до ничтожных.

— Благодарю вас за добрые слова, сэр.

— А не говорил он, что это за чрезвычайно тонкое и важное дело?

— Нет, сэр. Но все читают газеты.

— Я, например, не читаю.

— Вы не изучаете финансовые новости, сэр?

— Даже не заглядываю в них.

— В финансовых разделах сейчас уделяют много места сообщениям о предстоящем слиянии пароходной компании его сиятельства «Розовая труба» со столь же влиятельной фирмой в Соединенных Штатах Америки, сэр. Именно на этот контракт его сиятельство намекал в завуалированной форме.

Известие это не произвело на меня сногсшибательного впечатления.

— Два пароходных магната решили встать в одну упряжку?

— Выходит, так, сэр.

— Ну и дай им бог удачи.

— Да, сэр.

— Имеют право.

— Вот именно, сэр.

— А в чем проблема?

— Возникла довольно затруднительная ситуация, сэр. Дело достигло той стадии, когда его сиятельству необходимо лично встретиться для обсуждения с господином, ведущим переговоры от лица американской компании. В то же время очень важно, чтобы никто не видел его в обществе этого американца, иначе в Сити сразу сочтут, что вопрос уже решен окончательно, и это моментально отразится на курсах акций обоих концернов.

Тут для меня забрезжил некоторый свет. В другие дни с утра после какой-нибудь пирушки или попойки в «Трутнях» у меня бы от таких материй только голова разболелась. Но в то утро, как я уже говорил, я соображал на редкость ясно.

— То есть они поднимутся?

— Резкий подъем неизбежен, сэр.

— И дядю Перси такой оборот дел не устраивает?

— Нет, сэр.

— Потому что он рассчитывает скупить весь пакет до того, как вмешается тысячеголовое чудище — толпа и испортит рынок?

— Именно так, сэр. Rem acu tetigisti.

— Рем — что?

— …аку тетигисти, сэр. Латинское выражение. Буквально означает: «Ты коснулся сути иглой», но в более вольном переводе…

— Самое оно?

— Совершенно точно, сэр.

— Теперь я все понял. Вы мне разъяснили ситуацию. Попросту говоря, два старых стервятника решили сговориться между собой по секрету от всех, для чего им требуется тайное укрытие.

— Именно так, сэр. Надо иметь в виду, что за передвижениями обоих джентльменов неотступно следят представители финансовых изданий.

— Надо полагать, что в мире коммерции такие темные дела творятся постоянно?

— Да, сэр.

— Остается только посочувствовать.

— Да, сэр.

— Правда, непонятно, зачем дяде Перси еще больше обогащаться. У него и так денег навалом. Но, учитывая то обстоятельство, что он мне родственник, пусть и не по крови, все же мне следует, по-видимому, принять его сторону. Ну и как, вы что-нибудь придумали?

— Да, сэр.

— Я так и знал.

— Я подумал, что тайную встречу они могли бы незаметно устроить в какой-нибудь затерянной деревенской избушке.

Я поразмыслил над его словами.

— То есть в доме у сельского жителя?

— Вы верно меня поняли, сэр.

— Мне не особенно нравится эта идея, Дживс. По-моему, вы теряете хватку.

— Сэр?

— Ну, например, такое соображение против: как вы обратитесь к этому сельскому жителю, совершенно незнакомому человеку, с просьбой, чтобы он позволил вашим приятелям составлять заговор под его крышей?

— Необходимо, разумеется, чтобы хозяин помещения, где это будет происходить, знал его сиятельство.

— Вы хотите сказать, что это должен быть знакомый дяди Перси?

— Безусловно, сэр.

— Но, Дживс, дорогой мой друг, неужели вы не понимаете, что от этого будет только еще хуже? Задействуйте свою знаменитую голову. В этом случае хозяин сразу же скажет себе: «Эге! Старина Уорплесдон затевает какие-то шашни с неизвестными личностями! С чего бы это, а? Не иначе как заключается сделка о слиянии, про которую так много писали». Тут он выскакивает из дома, бежит звонить своему брокеру и велит, чтобы тот немедленно начал скупать соответствующие акции и не переставая скупал их до полного посинения. В результате все тщательно выпестованные планы дяди Перси рушатся, и он сидит с носом, злой как черт. Вы понимаете мою мысль, Дживс?