Радость и страх. Рассказы - [6]

- Но Дик, как я могу остаться, если мы не женаты? Здесь даже второй кровати нет.

- Брось, Тибби, ты же все равно что замужем. Волноваться из-за такой мелочи, точно какая-нибудь фрудгринская дурочка...

Но Табита воспитана в строгих правилах. Уступает она только после обеда с шампанским, после того, как Бонсер объяснил ей, что другого номера в гостинице не получить и нигде не получить в такое позднее время, да и то уступает так холодно, так неохотно, что ему это даже обидно. - Право же, Тибби, я ожидал от тебя большего. Может быть, ты передумала? Может быть, лучше не надо?

- Да нет, Дик, теперь уж ничего не поделаешь.

- Вот и я говорю, так что гляди веселей, все будет хорошо. - И всем своим видом показывает, что женские прихоти нужно сносить терпеливо. А утром, приветствуя ее щипком, от которого она вскрикнула, он говорит: Нежная женушка, ну что, теперь ей не так грустно?

Но Табита по-прежнему неблагодарна. Она не отвечает на эту ласку и сейчас же после завтрака спрашивает: - Когда мы поедем в бюро регистрации?

- Да нынче же утром, когда хочешь. И кстати, дай-ка мне немножко денег. Я забыл чековую книжку. Фунтов десять, пока хватит, там надо кое-кому заплатить.

- Но у меня нет денег, Дик. Всего несколько шиллингов.

- Ничего, займешь. Я тут знаю одного человека, он тебе даст сколько угодно под то, что тебе причитается.

- А что мне причитается?

- Да та тысяча годовых, которые ты получишь, когда достигнешь совершеннолетия.

- Но никаких годовых у меня не будет. Папа завещал мне пятисот фунтов, когда мне исполнится двадцать один год, а больше ничего.

- Проклятье, ты же мне сказала...

- Ни о каком доходе я не говорила. Ты спросил о наследстве, вот я и сказала, что папа мне кое-что оставил.

Бонсер рвет и мечет. - Мог бы, кажется, догадаться. Надо же быть таким дураком, чему-то поверить в Фруд-Грине! Да, славно меня облапошили.

- Так вот почему ты хотел со мной бежать. Ты вообще-то любишь меня, Дик?

- Хорошенькое дело! Это после того, как ты так упорно за мной охотилась. Кто это с кем хотел бежать, скажи на милость?

- Это ложь, гадкая ложь. Джентльмен себе такого бы не позволил.

- Давай, давай, оскорбляй меня, только прошу помнить - не ты, а я все мое будущее поставил на карту. - И он уходит.

Табиту удивили эти слова, а еще больше - внезапный уход Бонсера. Она чувствует, что за их ссорой кроется нечто большее. Проходит час, Бонсера все нет, и ей начинает казаться, будто она в чем-то виновата. Может быть, она показала себя холодной, недоброй? Еще через час она чуть не плачет. Через пять часов, не поев, даже не попив чаю, она думает: «Сама виновата. Так мне и надо. Да, я покончу с собой».

В семь часов вечера, как раз когда она прикидывает, наверняка ли разобьется насмерть, если бросится с четвертого этажа на каменный тротуар, Бонсер появляется.

Табита смотрит на него через всю комнату боязливо, не смея открыть рот. Выражение у него и правда устрашающее. Он говорит: - Я совсем было решил не возвращаться, Тибби. Раз ты так со мной обошлась. Мало того, что ты не проявила ко мне никаких чувств, что ввела меня в заблуждение относительно финансовой стороны. Главное - ты дала мне понять, что я, по-твоему, не джентльмен.

Табита бросается ему на шею. - Дик, милый!

- Ну да, я и сам подумал, может, ты не понимала, что говоришь.

- Я свинья, ужасная свинья.

- Не смею спорить.

Постепенно он смягчается. Он разрешает ей поцеловать его, сесть к нему на колени, но сам остается холоден, выжидая, чтобы она до конца прочувствовала свою вину. А она теперь жаждет выказать ему благодарность, нежность, главное - покорность. Ведь она оскорбила его, унизила. И когда он наконец до нее снисходит, она отдается ему вся, душой и телом. Он такой добрый, он простил ее. В награду она не скупится на ласки. В ней проснулась извращенность невинных, присущая самой матери-природе, жажда простых, безыскусных наслаждений, и Бонсер в восторге дивится: «Ах, плутовка!»

Позднее он напоминает ей, что она что-то говорила насчет нескольких шиллингов. Она поспешно наскребает у себя в сумочке около фунта, и Бонсер ведет ее в одно местечко, где за фунт можно получить хороший обед на двоих, даже с бутылкой вина.

Оба настроены радужно. Табита убедилась, что любима, Бонсер весьма и весьма доволен молодою женой. Он уверяет ее, что они поженятся, как только он добудет немного денег. «Жаль, что завтра не выйдет, но я не ожидал, что окажусь без гроша». Это напоминание о его несбывшихся надеждах снова повергает Табиту в бездну раскаяния.

- Дик, милый, это же не так важно, правда? Главное - мы теперь знаем, что любим друг друга.

- Правильно, Пупс. - Он нежно целует ее, он ее оценил. - Да я готов ждать хоть месяц, если ты будешь со мной. Ты у меня просто прелесть.

6

Теперь Табита так счастлива, что уже не решается омрачать эту радость разговорами о браке. Два месяца спустя она все еще не замужем, но счастливее прежнего. Неловкость прошла. Она понимает Бонсера. Не приходит в ужас, когда он ругается или, выпив лишнего, становится не в меру весел. И то сдерживая, то подбадривая его, она удивляется: «Каким ребенком я была всего три месяца назад! Я совсем не знала жизни».