Радищев - [65]

Дома Радищев устроил у себя химическую лабораторию.

Он старался не отставать от культурной жизни, из которой его насильственно вырвали. В письмах просил присылать новые книги, журналы.

Письма Радищева Воронцову из Илимска — это подробная летопись его жизни в изгнании, полная дружеской откровенности, часто — задумчивой грусти и почти всегда — жадного стремления к разумной, полезной и деятельной жизни.

Вот он пишет Воронцову о том, что сделался заправским хирургом, причем «добрая воля», по его словам, заменяет ему недостаток знаний.

Естественные науки и в первую очередь минералогия и ботаника особенно привлекают к себе его внимание. Он занимается ими с неослабным интересом и увлечением.

Не раз выражает он в письмах сожаление, что недостаточно хорошо знает эти науки.

Он мечтает, что ему удастся найти места, в которых он увидит «первозданный хаос природы». Тщательно и упорно собирает он у местных жителей сведения о месторождении железных, серебряных и медных руд, о селитре в известковых горах. Но местные рудознатцы ревниво хранят свои секреты и неохотно делятся ими.

Услышав, что в 50 верстах от Илимска, вверх по реке, находятся залежи железной руды, он совершает с сыном поездку в эти места.

«С мужеством аргонавтов» добираются они до цели своего путешествия, но лукавый проводник, вместо того чтобы привести их к рудным месторождениям, завел их в труднопроходимые дебри заболоченного леса, в котором они долго плутали, так и не найдя ничего.

С целью минералогических изысканий Радищев отправляется на Тунгуску. Обследуя по соседству с Тунгуской горы, он уносится мыслью в те времена, когда земля была «пустынна и одинока».

Он строит планы — заняться летом составлением гербария и просит Воронцова помочь ему необходимыми книгами.

С огорчением сообщает он Воронцову о смерти Лаксмана, который, как он пишет, был для него находкой в его занятиях естественными науками и с которым он имел постоянную переписку.

Он занимается садоводством и огородничеством. Но климат в Илимске мало подходил для этих занятий. В июне по ночам еще бывали заморозки, а днем до 20 градусов жары. Лето — короткое и тропически жаркое. А уже в августе он сообщает Воронцову: «Сегодня у нас снег…»

* * *

Вскоре по приезде в Илимск Радищев взялся за перо, как за средство наполнить и осмыслить творческим трудом свое ссыльное существование в глухом сибирском захолустье.

И здесь круг его литературных работ был обширен и разнообразен.

В Илимске Радищев написал большой философский трактат «О человеке, о его смертности и бессмертии», начав над ним работу 15 января 1792 года, то-есть через двенадцать дней после приезда в ссылку. В Илимске же он работал над поэмой «Ангел тьмы», написал «Сокращенное повествование о приобретении Сибири», «Письмо о китайском торге».

Его письма из Илимска Воронцову полны просьбами о присылке книг, необходимых для работы.

Самое крупное по объему и самое значительное по содержанию из написанных в Илимске произведений — трактат «О человеке». Этот трактат, наряду с «Путешествием» наиболее полно раскрывающий философские воззрения Радищева, поражает прежде всего широтой его образованности, разносторонностью его интересов и знаний. Выше говорилось, что Радищев был одним из образованнейших людей своего времени. В трактате он широко использует французскую, немецкую и английскую философскую литературу XVIII века, сохраняя при этом полную самобытность и оригинальность творческой мысли. Свои обширные познания в области истории и философии, в области физиологии, анатомии, химии, физики, ботаники и минералогии он обобщил в трактате «О человеке», сделав их острым и сильным оружием в борьбе за передовое, материалистическое мировоззрение.

В трактате «О человеке», как и во всех других своих произведениях, как и во всей своей деятельности, Радищев выступает не как кабинетный философ, не как исследователь отвлеченной философской проблемы, а как активный борец с ненавистным ему бредоумствованием мистических учений, с реакционным направлением философской мысли. Еще в «Путешествии из Петербурга в Москву» Радищев писал: «Весьма полезной бы был труд писателя, показавшего нам из прежних деяний, шествие разума человеческого, когда сотрясший мглу предубеждений он начал преследовать истину да выспренностей ея, и когда утомленный, так сказать, своим бодрствованием, растлевать начинал паки свои силы, томиться и ниспускаться в туманы предрассудков и суеверия. Труд сего писателя бесполезен не будет: ибо, обнажая шествие наших мыслей к истине и заблуждению, устранит хотя некоторых от пагубныя стези и заградит полет невежества…»

Вот именно за этот труд Радищев и принялся теперь.

Он стремился в трактате к наиболее полному разрешению спора между материализмом и идеализмом, — спора, который во второй половине XVIII столетия приобрел особую остроту, в том числе и среди передовой учащейся молодежи.

С. Н. Глинка, один из современников Радищева, рассказывает в своих «Записках», что в петербургском кадетском корпусе, где он учился, этот спор нередко решался рукопашной схваткой между юными сторонниками материализма, с одной стороны, и сторонниками идеализма — с другой.