Радиосигналы с Варты - [80]

Сам Шаров, несмотря на сильные боли в позвоночнике, однажды полночи просидел у Вилька в Лебках, расспрашивая Яна обо всем, что его интересовало.

В конце августа взводный получил интересное известие от верного человека из Клобуцка. Как только выдался свободный часок, Яник сразу же помчался к майору Шарову. Как и всегда, он сначала поинтересовался, все ли у партизан в порядке, а потом вдруг выпалил:

— А у меня для вас есть хорошее известие! Группа, которую вы ждете, скоро прибудет. — Какое-то время он наслаждался впечатлением, которое произвели его слова на майора, хотя тот и старался не показать своего удивления. — Они идут от капитана Ханица и уже сообщили об этом.

Майор не спеша свернул козью ножку, раскурил ее и, задумчиво глядя на струйку дыма, спросил:

— Скажи, какое отношение ты имеешь к Армии Людовой?

— Да никакого. Ханица я лично не знаю, а он не знает меня, однако между моим взводом и его батальоном установлена связь, правда хрупкая. — Яник сделал неопределенное движение пальцами. — Вот почему я, собственно, и знаю, кто и когда прибудет оттуда в наш район.

— Объясни мне это как-нибудь попонятнее, — попросил Шаров.

— Речь идет о ваших товарищах. — Голос у Яника стал серьезным. — В Андреасхюте есть лагерь, в котором содержатся пленные советские офицеры. Там их содержат в ужасных условиях и почти ничем не кормят. Больные обречены на верную смерть, а над теми, кого подозревают в связях с движением Сопротивления, лагерное начальство устраивает судебный процесс, похожий больше на расправу. Ежедневно из лагеря бесследно исчезает несколько человек. В вещевом складе вермахта в Андреасхюте работает солдат Армии Крайовой по кличке Черный. Так вот он однажды организовал побег пленных из концлагеря и лично ко мне прислал нескольких беглых офицеров. Сначала я спрятал этих людей на одной квартире, где их подкармливали наши люди. Потом мы переправили их в Клобуцк, а оттуда через границу. В Радомско есть ваши люди, которые занимаются тем, что переправляют через линию фронта бежавших из концлагеря пленных.

Шаров свернул себе новую козью ножку и протянул Янику кисет с табаком.

— Мне бы только хотелось знать, почему ты мне об этом раньше ничего не рассказывал?

— Ты мне тоже не все говорил. Неужели ты думаешь, что Вильк как сумасшедший мчался на велосипеде к тебе, не доложив мне об этом, или он не знает, что я поморгаю пленным русским офицерам?

Майор понимающе кивнул и спросил:

— А кто еще знает об этом?

— Всего несколько человек из моего ближайшего окружения: мой брат и еще человек пять. Ну и, разумеется, наши связные. Из начальства никто ничего не знает, даже поручник Комар. Я в таких делах бываю очень осторожен. И здесь имеются люди, которые не прочь подвести меня под военный трибунал.

— Все это очень сложно, — проговорил Шаров. — У нас подобная обстановка была лишь во времена гражданской войны. Меня же интересует одно: почему ты делаешь это, если знаешь, что за это у вас строго наказывают?

— И ты меня об этом спрашиваешь, почему?! — Худое лицо Яника покрылось бурыми пятнами. — Потому что я считаю, что это идиотизм, когда солдаты двух армий, которые сражаются против общего врага, не помогают друг другу. В моей голове такое никак не укладывается. По-моему, каждый, кто борется против фашистов, — мой друг. Вот с таких позиций я и действую.

Оба замолчали. После паузы Шаров сказал:

— Я так и не понял, мне ли предназначено известие, которое ты принес.

— У моих верных людей в Клобуцке сейчас находится группа разведчиков, — сбивчиво начал Яник. — Двое солдат из Армии Людовой, оба из батальона Ханица, несколько советских партизан и один немец. А на днях, говорят, прибудет целое советское подразделение из пятнадцати человек. Они должны обосноваться именно в нашем районе, и потому кое-кто уже интересовался, есть ли здесь у нас советские партизаны.

— Я ожидаю группу партизан, но ее должен возглавить капитан. Однако как только он выйдет к группе, мне об этом сообщат по радио. До сих пор никаких сведений нет, но вообще-то я тебя очень хорошо понял.

— После того как ты выпрыгнул с самолета над нашим лесом, ты, видимо, полагаешь, что я этого капитана приму так же, как тебя?

— Именно так я и полагал.

— Полагать ты, конечно, можешь. — Яник мысленно рассердился сам на себя. Майор вел себя вполне корректно, и Яник прекрасно понимал, что тот ни в коем случае не обязан посвящать его во все свои дела. Весь этот разговор не принес Янику удовлетворения. И тут он вдруг вспомнил о немце.

— А с какой стати у разведчиков появился немец? — спросил он. — Может, в прибывающей группе имеются еще немцы? Скажу тебе откровенно, что не могу гарантировать их безопасность. Ведь так может возникнуть и бунт против них.

— В той группе всего пятеро немцев, — проговорил Шаров, — но только я никак не пойму, почему тебя это так беспокоит. Эти немцы, как небо от земли, отличаются от гитлеровцев, как польские патриоты от польских националистов. Они патриоты, антифашисты. Неужели ты полагаешь, что хороших немцев вообще не может быть на свете?

Поляк покачал головой. Он вовсе не собирался пускаться в глубокие философские размышления, просто-напросто он был готов гостеприимно встретить каждого, кто как-то связан с майором Шаровым. Однако кто-то другой, кому Яник не слишком доверял, проявлял интерес к русским, которые должны прибыть в этот район.