Радиосигналы с Варты - [142]

Вилли сказал, что у него нет слов, чтобы выразить свое возмущение, но и молчать он не может. Затем наступило время всеобщего удивления, так как никто из троих не мог подумать или даже допустить, чтобы Андре забыл или рискнул не выполнить указание Центра.

Чтобы получить ответ на эту загадку, кому-то нужно было поехать в Люблинец, а поскольку время торопило, друзья решили попросить об этом Эдварда, у которого был мотоцикл и которым он мог пользоваться благодаря заслугам отца. Правда, пользовался он мотоциклом редко, так как трудно было доставать бензин. Однако на этот раз он в виде исключения выкатил мотоцикл из сарая.

Когда же Хелена, дочка мельника, принесла патриотам завтрак, с неба донесся рокот самолетов. Услышав его, Эрнст и Фриц бросились к люку чердака, но белые кучевые облака затянули все небо, и увидеть самолеты не удалось. Зато они хорошо слышали их рокот. Через двор, словно одержимая, пробежала жена мельника. Куры в ужасе разбежались кто куда.

И в следующий момент патриоты услышали взрывы, которые доносились с востока. Сначала друзья решили, что бомбят завод боеприпасов в Люблинце. Ожидая еще целой серии взрывов, патриоты затаили дыхание. Однако взрывов больше не последовало, а это означало, что бомбы были сброшены на жилые кварталы города.

Недоумение патриотов росло. Эдвард обещал вернуться к обеду, но почему-то не вернулся и к вечеру. Как назло, не показывался и Черный, который обычно ежедневно наведывался на мельницу.

Во время марша Вилли высчитал, сколько километров им придется пройти, прежде чем они доберутся до Вайсвассера: получилось километров двести — двести пятьдесят, не меньше. Правда, он тогда ничего не сказал об этом своим товарищам, но теперь больше не мог молчать.

— А что будем делать, если Андре и Макс застряли? — спросил он. — Вернемся назад к Анатолию или будем прорываться вперед?

— На твой вопрос ответить нелегко, — сказал ему Эрнст. — В настоящий момент мы слепы и не знаем обстановки. А без указаний Центра, то есть без указаний руководства нашей партии, я не имею права принимать самостоятельные решения.

— Такая обстановка может долго сохраняться. Так не оседать же нам здесь навечно!

— Вот как? А ты забыл, что было до этого? Не прошло и суток, как нам на нашу просьбу прислать самолет с Большой земли ответили согласием. Об этом ты уже не думаешь, потому что тебя распирает от нетерпения.

— Ничего меня не распирает, просто я считаю своим долгом…

— Ради бога, только не спорьте, — прервал их Фриц. — Так легче прийти к взаимному пониманию. Ведь если мы окажемся в затруднительном положении или получим приказ двигаться дальше на запад, в каждом из этих случаев мы должны встретиться с капитаном Невойтом.

— Что ты понимаешь под затруднительным положением? — не отступал Вилли. — И что рационально, а что нет? Сами мы спокойно добрались до Оппельна, а вот удастся ли это сделать большой группе, я не знаю.

Друзья поговорили еще несколько минут, но к общему мнению так и не пришли, тем не менее распределили, кому что нести.

В подготовку к переходу включился и Антони, который от кого-то из посетителей мельницы узнал, что накануне самолеты бомбили вовсе не Люблинец, а хутор: то ли летчики ошиблись квадратом, то ли приняли мельницу за какой-то военный завод. Обо всем этом рассказал патриотам Юлиан, вернувшись из города. Говорили, что было сброшено более восьмидесяти бомб, почти все они упали в поле или в садах и лишь одна угодила в небольшой дом. Все его обитатели погибли. Когда Черный вернулся домой, соседи уже начали откапывать трупы его родителей и сестер.

Черному явно не везло. Его беспокоило, что Эдвард до сих пор не вернулся, а ведь он всегда был таким пунктуальным. Видимо, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Такого же мнения придерживался и Антони.

— Я вижу, вы уже вещички укладываете, — заметил он. — Это хорошо. Если вы уйдете отсюда, нас никто ни в чем заподозрить не сможет. — Антони объяснил патриотам, что их присутствие здесь в известной степени угрожает безопасности мельника.

Патриоты решили покинуть мельницу в десятом часу вечера, а свои вещи спрятать в густом кустарнике. Идти решили по тропке, что вилась по берегу речки.

Во дворе мельницы установилась необычная тишина: не было того самого шума и гвалта, который обычно поднимали приезжающие сюда многочисленные гости. Окна в доме были закрыты, радио молчало, село казалось вымершим. И лишь со стороны Люблинца изредка доносились одинокие выстрелы.

— Итак, мы уходим, — сказал Эрнст. — Куда, об этом уже и говорить не нужно. Нам во что бы то ни стало надо встретиться с Анатолием и посоветоваться с ним, детально изучить обстановку, — энергично проговорил он.

— Идем! Сейчас очень рано светать начинает.

В это время по дороге на мельницу затарахтел мотоцикл. Патриоты бросились в кусты.

Свет мотоциклетных фар скользнул по верхушке кустов и замер на месте: мотор мотоцикла заглох. Водитель мотоцикла слез с седла и пошел к хлеву.

Фриц осторожно раздвинул кусты и тихо позвал:

— Эдвард?!

— Да. Я очень задержался. — Парень недоуменно развел руками. — Ваши друзья живы, а в остальном все очень плохо! — Затем он подробно рассказал, как проводилась облава в городе. Он потому, собственно, и задержался, чтобы дождаться конца облавы и узнать поточнее обо всех арестах. Он и Тадеуша пытался разыскать, но не нашел. Возможно, что тот погиб в бою.