Радиосигналы с Варты - [125]

Комната, в которой им предстояло жить, имела отдельный вход, что было особенно важно. К тому же она оказалась довольно просторной и хорошо обставленной. На подоконнике стоял сделанный из папье-маше аист. Виктория объяснила Андре и Максу, что это условный знак, говорящий о том, что все спокойно. Так они заранее договорились с хозяйкой.

— А что это была за пара, с которой мы встретились на улице? — поинтересовался Андре у Виктории.

— Это столпы нашего города. — Сказав это, девушка скривила губы, как будто попробовала чего-то кислого. — Черноволосого зовут Винком, он самый старший среди гестаповцев. А тот, в гражданском, — полицейский комиссар Бойре из гестапо. Оба, видимо, возвращались после проведения очередного допроса, так как шли они со стороны тюрьмы, которая находится не так далеко отсюда. Правда, сами они называют ее более скромно — основной лагерь.

— Хорошее соседство, — усмехнулся Андре. — Однако можно надеяться, что именно в этом месте они будут искать нас в самую последнюю очередь.

Так оно и оказалось на самом деле. Преследование на какое-то время прекратилось. Несмотря на близкое соседство с гестапо, Андре чувствовал, себя здесь гораздо свободнее. У акушерки обычно бывало довольно много народу, так что гости, приходившие к патриотам, никому не бросались в глаза. Чаще всего из дома в город выходил сам Андре, чтобы лично познакомиться с кем-нибудь из немецких жителей города. Тадеуш при этом, как правило, играл роль посредника. На военном заводе, производившем порох и ручные гранаты, работало много бывших социал-демократов, не меньше их было и на ткацкой фабрике. К ним примыкали люди, которые раньше никогда не занимались политикой, однако теперь боялись последствий проводимой гитлеровцами политики. Как правило, это были пожилые люди. Некоторые из них тайком слушали радиопередачи из Москвы, других же больше интересовали передачи из Лондона. Короче говоря, Андре приходилось встречаться с мужественными и боязливыми, с решительными и осторожными людьми. Однако все они требовали от него ответа на вопрос, что будет дальше. И ему нужно было терпеливо объяснять им, что любой, даже самый незначительный на первый взгляд поступок, направленный против фашизма, работает на будущее.

После таких бесед Андре возвращался домой уставшим и взволнованным. Он ложился на кровать и рассказывал Максу о том, что сделал за день. Часто он сердился на самого себя, вспоминая какую-нибудь деталь, упущенную им в разговоре с местными жителями. Он тут же вскакивал с постели и, схватив блокнот, делал в нем какие-то записи. И хотя хозяйка регулярно и хорошо кормила их, Андре начал заметно худеть.

Макс, как только мог, помогал другу. Он составлял сводки для передачи в Центр, шифровал их или расшифровывал радиограммы из Центра. Часто подолгу Макс оставался в доме один. Занятый делом, он уже не обращал внимания на крики, доносящиеся порой по ночам из тюрьмы, до которой от дома акушерки было не более двухсот метров. Он старался не замечать и того, что происходило перед окнами его комнаты днем.

Улица, на которой они жили, была не слишком удобной для них: мимо их дома ежедневно проводили арестованных, и, как правило, не столько одиночками, сколько группами и целыми семьями. Некоторые из них этой же дорогой возвращались обратно, но только уже не на собственных ногах, а на телеге, накрытые грязной парусиной. Трупы везли на кладбище.

Сначала эти невеселые картины, как и крики истязуемых в тюрьме, доводили Макса до ужаса. Ему стали сниться кошмары, он часто просыпался среди ночи и подолгу не мог уснуть. Вскоре Андре заметил душевное состояние друга.

— Разве ты надеялся увидеть здесь иное? — спросил он Макса. — Все, что нам говорили в Москве о гитлеровцах, как ты сам видишь, не преувеличено ни на йоту. Вот что они делают с людьми. Все это тебе не повредит, а поможет, как мне кажется, сильнее ненавидеть фашистов, и ненависть придаст тебе больше сил. Неужели ты думаешь, что я могу спокойно смотреть на все это? И тем не менее я мысленно говорю себе: смотри и помни, что и от тебя лично зависит, долго ли будут продолжаться подобные ужасы. Ты не имеешь права уставать, так как должен сделать еще очень много.

Макс был согласен с Андре, однако никак не мог избавиться от преследующих его жутких картин, особенно тогда, когда Андре уходил в город и он оставался дома один. Когда товарищ находился рядом с ним, Макс забывал о своих страхах.

К счастью, Андре и Макс на удивление подошли друг другу, чего молодой радист никак не ожидал вначале. С тех пор как они остались вдвоем, Андре почувствовал себя как бы моложе. Он стал более подвижным. Все, что бы ни делал, он делал уверенно и решительно. Когда ему приходилось идти по улице, он шел такой небрежной походкой, как будто всю жизнь прожил в этом городе и ему некого бояться. Казалось, что он не испытывал страха. С Максом он разговаривал открыто и честно. Он объяснял ему самое необходимое, однако на приказной тон старался не переходить. Максу, разумеется, хотелось спросить, почему с Андре произошли такие изменения, но он откладывал разговор до благоприятного момента.