Радимир - [26]

Наверное, по вечерам, когда свет во всем здании гаснет, идти по этому коридору несколько жутковато. Даже сейчас я, которому эти репродукции уже примелькались, прохожу по нему, опасливо косясь на уродливых монстров. Мои драконы и демоны по сравнению с ними просто милашки. Теперь я, кажется, понимаю свою Аньку, когда она говорит, что терпеть не может некоторые мои картины. Видела бы она этот жутковатый коридорчик! Эти работы действительно давят. Если напрячь воображение, то можно без труда представить, что в пятницу тринадцатого все эти мерзкие уроды вылезают из своих рам и бродят по офису в поисках живой человеческой плоти. Если я иногда считаю персонажей своих картин вполне реальными, то почему эти жутковатые персонажи не могут точно также существовать в своем потустороннем мире? Может быть, следы на полу совсем и не от кофе? Может быть это кровь одной из жертв?

Я поднимаю глаза и вижу, что прямо над пятном висит репродукция с фотографии Asya Schween, на которой изображено лицо с иссеченной кожей, одним безумным глазом и ярко красными губами с засохшей струйкой крови. Я останавливаюсь и прикидываю, что метка на полу точно соответствует местоположению струйки на подбородке…

Тут же одергиваю себя. Какой же бред лезет мне в голову! Наверное, это мой ночной творческий марш-бросок дает себя знать. Мое рекламное агентство подкинуло горящий денежный заказ и мне пришлось копошиться над ним до четырех утра. И хотя я проспал до обеда, в голове все равно тяжело. Эх, деньги-деньги! Чтобы жить, как хочется — нужны деньги, но, чтобы их заработать, приходится делать не то, что хочется, а то, что требуется. Вот так и гонишься сам за собой, и, чем быстрее бежишь, тем сильнее отдавливаешь собственные пятки.

От мыслей меня отрывают шаги в коридоре. Спохватываюсь, что я так и не дошел до кабинета испанца, а стою и тупо пялюсь на фотографию. Из-за поворота появляется мужчина и уверенной походкой направляется в мою сторону. Я на секунду задерживаю на нем взгляд и поворачиваюсь обратно к репродукции, делая вид, что внимательно ее разглядываю. Этой секунды хватает, чтобы заметить, что незнакомец одет во все белое. Даже туфли у него белые. Когда он вот-вот должен поравняться со мной я снова бросаю на него беглый взгляд и, как со стеной, сталкиваюсь с его твердым ответным взглядом. На лице мужчины проскальзывает едва заметная улыбка и он как бы слегка кивает мне. На вид ему лет сорок. Худощавое подвижное телосложение, короткие седые волосы, тонкие губы. Он плавно огибает меня и следует дальше, в сторону кабинета Хосе Мануэля. Вдруг понимаю, что лицо этого человека мне странно знакомо, но вряд ли это один из наших сотрудников. Я видел его где-то в другом месте, а вот где — не могу вспомнить!

Мужчина скрывается в кабинете испанца, и я понимаю, что моя встреча отложена именно из-за него. Я выдерживаю минутную паузу и тоже захожу в приемную. Незнакомца там уже нет. Из-за монитора мне очаровательно улыбается Вера — секратарша Хосе Мануэля:

— Привет, Антон! Вот твоя папка. Как только Хосе Мануэль освободится, я тебе сразу позвоню.

Я благодарю Веру, сгребаю со стола папку и иду к себе.

Пытаюсь вспомнить, где же я видел этого мужчину, но тщетно. Тереблю пальцами краешек папки. Она из плотного синего картона, в правом верхнем углу выдавлена золотая эмблема нашей компании — крылатый змей обвивает земной шар. С недавних пор наш офис просто затопило этими папками. Я оглядываюсь на свой шкаф. Два ряда одинаковых синих корешков — одна полка для художников и фотографов, которые уже опубликованы на нашем сайте, другая для тех, кому это еще только предстоит.

Возвращаюсь к папке переданной Хосе Мануэлем. На обложке в одну из строчек белого разлинованного прямоугольника карандашом вписано: Joel-Peter Witkin. Черт, как же я забыл про этого фотохудожника?! Бегло просматриваю фотографии его работ. Уроды всех возможных и невозможных форм. Оплывшие, словно сбежавшее тесто, женщины. Сморщенные, как кора дерева старики, омерзительные карлики и еще более омерзительные карлицы… Затейливые натюрморты, составленные из кусков мертвых тел и аппетитных фруктов… Немного задерживаюсь на одной из фотографий — собака недоверчиво косится на зрителя, в животе ее огромная дыра, но вместо внутреннойстей оттуда выкатываются овощи… Чтобы не дать неприятным воспоминаниям снова выползти на поверхность, я заталкиваю эту фотографию в самый низ и читаю, что сам Виткин пишет о своем творчестве:

Вот краткий список моих пристрастий: физиологические причуды во всех своих проявлениях, умственно отсталые, карлики, горбуны, транссексуалы на промежуточной стадии, бородатые женщины, люди-змеи, женщины с одной грудью, люди живущие как герои комиксов, Сатиры, сиамские близнецы с одним лбом, люди с хвостами, рогами, крыльями и т. д. Люди с дополнительными руками, ногами, глазами, грудью, половыми органами, ушами, носом, губами. Те, кто родился без рук, ног, глаз, гениталий, губ, либо все те, кого бог наделил необычайно большими органами. Все виды экстремального визуального извращения. Гермафродиты и уроды от рождения. Юные нежные двуликие блондинки. Сексуальные повелители и рабы. Дамы с волосатыми лицами или уродливыми повреждениями кожи, согласные позировать в вечерних светских нарядах.