Радикалы и минималисты - [25]
Решающий фактор: корейцы осознали себя органичной частью переживающей подъем азиатской культуры. Еще недавно этому мешали раскол страны, политические и региональные антагонизмы и – как следствие – изоляционизм и провинциализм. Достаточно сказать, что еще несколько лет назад в Корее было запрещено прокатывать японские фильмы, и посмотреть их можно было только на фестивалях или нелегальном видео. Официальным поводом было жестокое обращение японцев во время Второй мировой войны с корейскими женщинами, которые использовались как comfort women, то есть, по сути, как проститутки. С европейской точки зрения это довольно странно: при таком подходе, скажем, немецкие фильмы должны быть запрещены по всей Европе. Но восточная психология иная, и культура вынуждена была страдать за давние военные преступления. В конце концов конфликт был преодолен – и вот результат: еще недавно японская кинематография была в Азии номер один, теперь на это место претендует корейская.
Внутри корейского кино, где есть свой артхаус и свои блокбастеры, существует отдельный художественный феномен – Ким Ки Дук. До последнего времени он работал ударными темпами: одиннадцать фильмов за семь лет, – его картины были в программах самых крупных международных фестивалей. Один из них – «Реальный вымысел» (2000) – попал и в конкурс ММКФ. Главной героиней этой картины стала видеокамера, которая вела героя – уличного художника – в мир его другого «я». При помощи камеры он без труда обнаруживал в себе убийцу, готового расквитаться с девушкой, недолюбившей его, с офицером, оскорбившим его в армии, с унизившим его полицаем… да мало ли еще с кем. Его способы расквитаться с обидчиками всегда изобретательны: например, голову одного из них мститель засовывает в мешок со змеями. Но главный фокус картины в том, что снята она практически в режиме реального времени – в течение трех часов десятком обычных камер и двумя цифровыми.
Вскоре Ким Ки Дук привез в Венецию картину «Адрес неизвестен» (2001), по сравнению с которой «Остров» казался увеселительной прогулкой в парке. Действие происходит в городке неподалеку от американской военной базы, практически все жители городка – жертвы полувековой давности гражданской войны и американского военного присутствия в стране. Неполные семьи, дети-полукровки, чернокожие с раскосыми глазами.
«Остров»
Корейская история служит ключом к современности, первоисточником индивидуальных психозов. Одна из героинь, живя в заплеванном вагоне, всю жизнь пишет письма афроамериканцу, отцу своего ребенка, но письма возвращаются с военным штампом «Адрес неизвестен». В другой семье, едва сводящей концы с концами на пенсию погибшего отца-ветерана, брат выбивает сестре глаз. Одноглазая девушка крутит роман с американским солдатом, который помогает ей вернуть зрение и красоту с помощью хирургов. Но когда у влюбленных происходит конфликт, кореянка вновь выкалывает себе «чужой» глаз.
Фильм даже не пытается приблизиться к какому-то жизнеподобию, но предлагает зрителю целую философию насилия. Фоном для нее служит изысканный осенний пейзаж, который как бы изнасилован вторжением иноземной военной базы. Насилие тотально, оно распространяется и на макро-, и на микроуровнях. Двое изгоев занимаются отловом окрестных собак, не только бродячих. Много раз повторяется сцена, когда собаку подвешивают и забивают палкой, а потом отправляют на мясо. Собак используют в качестве пищи и сексуальных объектов, точно так же поступают и с человеческим телом: в финале мать, оплакивая своего погибшего сына, поедает его труп. Эти сцены запредельны, но содержат определенную долю черного юмора. В них можно усмотреть праисторические, фольклорные корни насилия, однако прежде всего – отблеск современной истории Востока, зомбированного западной цивилизацией.
В финале фильма мы видим, как осенний пейзаж превращается в зимний. По заснеженному полю ползут американские солдаты, а ветер гонит по земле конверт с письмом прямо в руки к одному из них, чернокожему. Этот тот самый, чей адрес неизвестен. Другой символический кадр: трое героев бредут по полю друг за другом, и каждый держится за свой поврежденный глаз. Брейгелевские «Слепые» в современном дальневосточном варианте.
«Адрес неизвестен» доведен до крайней точки гротеска. Это особенно заметно в последние пятнадцать минут фильма: картина начинает напоминать перенасыщенный раствор, где густая горькая соль выпадает в осадок. Но умеренность и забота об артистическом балансе чужды экстремальной натуре режиссера, которого надо принимать или не принимать целиком. Он напрочь игнорирует такие мелочи, как терпимость, нервы зрителя и чувства любителей животных, не говоря про уважение к великой американской демократии. Может, она и великая, и корейцам принесла побольше дивидендов, чем учение чучхе, но любви так и не снискала.
