Ради тебя - [40]
Ей были приятны его заботы, вообще с ним она чувствовала себя спокойно и уверенно, ей с ним не надо было быть взрослой и самостоятельной. Она знала, что он все за нее решит, обо всем позаботится, с ним ей оставалось только думать о приятном и беспечном. Дрова хорошо горели и время от времени стреляли, так что из печки красными пульками вылетали искры. Они ели, наклонясь к стулу, касаясь друг друга плечами и руками. Один раз, когда они вместе потянулись за хлебом, они коснулись щеками и, повернув головы, посмотрели друг на друга, их глаза, как тогда в вагоне, опять были близко, они ничего не сказали, но, как в вагоне, что-то с ними произошло. Наташа первая взяла хлеб, Игорь тоже взял себе ломоть. Они старались тише есть и даже тише дышать, а дождь бил в окно сильней и сильней. Потом Наташа подремала. Она открыла глаза, когда Игорь, облокотясь на локоть, лежал у печки. Он курил и пускал дым в дрова. Наташа подумала: «Какой он громадный. На улице он кажется меньше». И еще она подумала, что, наверно, вот так, легко, как на диване, они — все солдаты — лежат на земле там, на фронте. Она пошевелилась, Игорь сразу обернулся, быстро встал, зашвырнул окурок в печку, подошел, сел рядом и сказал:
— Ты у меня в гостях.
Ей сладко вздохнулось.
— Я видела даже сны. Но не помню о чем. Ты быстро забываешь сны?
Игорь опустил руку на ее кисть, она не пошевелилась, он погладил кисть, слегка сжал, и тогда она, помедлив, отняла руку.
— Отдыхай, — сказал он. — Отдыхай. И давай не думать ни о чем.
— Как не думать ни о чем?
— Не думать, и все. Это наш вечер, и все. Кто знает, что будет завтра? Но сегодня — сегодня есть только ты и я. Ладно?
Она помолчала.
— Так думать — страшно.
— Ну, брат, — Игорь в темноте усмехнулся, она чувствовала это по тону, — ты еще не знаешь, что это такое — страшно!
В комнате темнело. Лицо Игоря утратило четкость, контур лица сейчас был особенно треугольным — вверху широкий лоб, внизу узкий подбородок. Выражения глаз не было видно, поэтому голос Игоря звучал яснее.
— Я никогда не думал, что… Представляешь, меня вызывают в штаб и… Теперь вот мы с тобой!
Голос его чуть дрожал, он старался сдержать эту дрожь, но несколько раз даже откашливался, но голос все равно дрожал. Ей было приятно, что это у него из-за нее.
— Игорь! — Она хотела сказать строго, но строго у нее не получилось.
— Что «Игорь»? — переспросил он загадочно.
Угли в печке чуть теплились, стало совсем темно. Он обнимал ее, целовал и все крепче прижимал к себе.
— Кто-нибудь зайдет, — шепотом сказала она. Сначала она не могла противитъся его поцелуям, потому что была сонной и от этой сонливости у нее не было сил, теперь противиться не было сил от его поцелуев.
— Я закрыл. Не бойся.
«Как же не бояться?» — подумала она.
— Ты не должен…
— Ты не должна уезжать, — перебил он и сразу же поправился: — Не уезжай.
Его дрожь начала передаваться ей.
— Но…
— Не уезжай!
— Но…
— Не уезжай!
— Но…
— Не уезжай!
— Но мы знакомы всего пять дней! — успела она сказать.
— При чем тут дни! — быстро возразил он. — Можно знать сто лет и…
— У тебя же есть девушка, ведь есть?! — Наташа сказала это утвердительно-вопросительно.
— Нет! — резко ответил он. — Никакой девушки у меня нет. — Света, та девушка из 9-го «б», была от него так далеко, как на луне. Они начали дружить перед самой войной, но только начали. Они ни разу не сходили вместе в кино. Перед экзаменами Света брала у него тригонометрию, и он немного провожал ее по темным улицам, вот и все. В школе они держались так, как будто были безразличны друг другу. Война расшвыряла их, как щепки. Мать он нашел через эвакоцентр, а Свету не нашел, он и не искал ее, жизнь Светы теперь не пересекалась с его жизнью. К чему было искать Свету, если она сейчас могла быть или замужем, или любить кого-нибудь, или, может быть, ее убило на войне, или она осталась в Новограде и ходит с другими по той же улице, по какой он ее провожал? Нет, Свету он не искал, два года войны легли между ними таким слоем, что под ним школа и все, что было связано с ней, значит, и Света, были для него чем-то вроде кинофильма, который он когда-то видел. И кинофильм был не о нем, а о другом парне. Между туманным детством и армией у него уже ничего не было. С того дня, как он записался в истребительный отряд, его жизнь шла по солдатскому кругу: бригада, прифронтовая полоса, передний край, бои и бомбежки, ранения, госпитали, пересылки, снова бригада, снова прифронтовая полоса, снова… Он получил десять дней отпуска, но это не означало, что он вышел из этого совсем, после отпуска он войдет в круг, а вот Света в него никогда не войдет, да он и не хотел, чтобы она вошла.
— Никакой девушки у меня нет. Если бы она была, я бы… я бы — в общем, все было бы по-другому, — сказал он сердито.
— Но ведь была? Была же? — настаивала Наташа. Странно, но ей почему-то было важно это узнать, у знать об этом все. Как будто все это принимало для нее особое значение. — Только не лги. Была?
— Была, — признался он. — В школе. Как у всех. В школе у каждого кто-то есть. — Игорь приподнял голову. Я же тебя не спрашиваю. Я знаю, что у тебя тоже кто-то был. Но мы теперь не дети. Ты мне веришь?
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Капитан Ардатов прошел в 1941 году через испытания первых месяцев войны. Он приобрел в них командирский опыт, умение вести в бой подчиненных. Направленный после ранения под Сталинград, комбат Ардатов, еще не дойдя до своего полка, организует оборону важного тактического рубежа, куда прорвался авангард гитлеровцев.
Когда Человек предстал перед Богом, он сказал ему: Господин мой, я всё испытал в жизни. Был сир и убог, власти притесняли меня, голодал, кров мой разрушен, дети и жена оставили меня. Люди обходят меня с презрением и никому нет до меня дела. Разве я не познал все тяготы жизни и не заслужил Твоего прощения?На что Бог ответил ему: Ты не дрожал в промёрзшем окопе, не бежал безумным в последнюю атаку, хватая грудью свинец, не валялся в ночи на стылой земле с разорванным осколками животом. Ты не был на войне, а потому не знаешь о жизни ничего.Книга «Вестники Судного дня» рассказывает о жуткой правде прошедшей Великой войны.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Излагается судьба одной семьи в тяжёлые военные годы. Автору хотелось рассказать потомкам, как и чем люди жили в это время, во что верили, о чем мечтали, на что надеялись.Адресуется широкому кругу читателей.Болкунов Анатолий Васильевич — старший преподаватель медицинской подготовки Кубанского Государственного Университета кафедры гражданской обороны, капитан медицинской службы.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.
Эта книга посвящена дважды Герою Советского Союза Маршалу Советского Союза К. К. Рокоссовскому.В центре внимания писателя — отдельные эпизоды из истории Великой Отечественной войны, в которых наиболее ярко проявились полководческий талант Рокоссовского, его мужество, человеческое обаяние, принципиальность и настойчивость коммуниста.
Роман известного польского писателя и сценариста Анджея Мулярчика, ставший основой киношедевра великого польского режиссера Анджея Вайды. Простым, почти документальным языком автор рассказывает о страшной катастрофе в небольшом селе под Смоленском, в которой погибли тысячи польских офицеров. Трагичность и актуальность темы заставляет задуматься не только о неумолимости хода мировой истории, но и о прощении ради блага своих детей, которым предстоит жить дальше. Это книга о вере, боли и никогда не умирающей надежде.