Ради тебя - 2 - [73]

Первой мыслью было уйти. Не оборачиваясь.

Разве он что-то обещал этим двоим? Разве обязан тратить время на то, чтобы распутать узлы, завязанные Яном?

Адиса уже почти прочно утвердился в принятом решении, как внутри него тревожным звоночком зазвучала совесть.

Переводя все еще неосознанный взгляд вниз, на ключи, что холодили ладонь, Адиса встряхнулся. Холодная решительность пронзила его до костей. Сейчас не время, чтобы предаваться унынию. Что он будет за человек, если отвернется от людей, нуждающихся в помощи?

На языке у Адисы вертелось до сотни эпитетов того, как можно себя в такой ситуации назвать, но, ни один из них не был произнесен вслух. Вместо этого, он быстро спрятал ключи от байка в карман брюк и решительным шагом направился к другим участникам драмы, что здесь развернулась. По вине Кенгерлинского. Или же лучше сказать, что по вине его нескончаемого эгоизма.

Остановившись на расстоянии полуметра от прозрачной преграды, Адиса закусил губу. Во время прохождения обучения в поселении жнецов, он ни разу не проводил обряд соединения разумов и призыва другой души, что как раз провернул Ян с рыжей. Но знал, если преграду не снять вовремя, то никто не сможет помочь девушке. Пройти к ней, казалось невозможным, до того момента, как Брагин не заскочил внутрь, словно черт из табакерки. Как он это провернул, оставалось загадкой.

Адиса не обладал всеми необходимыми знаниями или же магической практикой, что могла помочь преуспеть в этой щекотливой ситуации. В его ментальном багаже было лишь несколько фолиантов, где вскользь упоминались подобные обряды, да и то, читал он их крайне невнимательно, веря, что никогда в будущем не представится случая столкнуться с подобным. Пусть он наполовину жнец, но не собирался использовать свои силы для поклонения Смерти. При каждом обряде, что проводили жнецы, часть сил уходила к духу Смерти, добровольно или нет. Не то чтобы Адиса не желал делиться… Просто он всегда мечтал жить тихо, эмпатить в клинике и не связываться с потусторонними силами. Вместо этого завязал дружбу с Вестником Смерти и вляпался во всю мистическую хрень по самое не балуй.

Теперь же, глядя на прозрачную преграду, он искренне пожалел упущенных возможностей из-за своей беспечности. Как ни крути, а ему все равно придется исправлять оплошности Кенгерлинского. Иначе…

Адису передернуло.

… еще одна смерть будет на его совести.

Если верить крупицам воспоминаний, что были по поводу подобных обрядов, защитный полог должен снимать тот, кто его наложил. Адиса крепче стиснул зубы. Рассчитывать на внезапную помощь от Яна не приходилось. Это было так в его стиле – заварить кашу, а с последствиями оставить разбираться кого-то другого! Из-за подобных выкрутасов у Адисы возникало непреодолимое желание собственноручно придушить Кенгерлинского. Причем возникало оно с завидной периодичностью.

Аккуратно приблизившись вплотную к прозрачной стене, но до сих пор стараясь случайно ее не задеть, чтобы не спровоцировать контакта с телом, Адиса выставил вперед руку. Он приложил внутреннюю сторону ладони к пузырю и со свистом втянул воздух. Мышцы словно прошибло молнией. Все в теле отозвалось болью. По инерции он попытался отдернуть руку и отпрыгнуть, но ничего не получилось. Тонкая оболочка словно вросла в него, крепко удерживая на месте.

Адиса с трудом сосредоточился, отодвинул досадные ощущения на задворки разума и стал повторять руну снятия полога. Он даже не заметил сколько времени прошло, пока без остановки бубнил под нос слова на древнем, неприятном слуху, языке. Казалось, что время в тот момент и вовсе застыло…

От странного оцепенения Адиса очнулся в тот момент, когда его слуха достигли глухие стоны. Тут же сознание затопила буря настолько сильных эмоций, что он пошатнулся, будто от ощутимого толчка в грудь. Чужие чувства захлестывали, били через край и грозились придавить тяжестью, сорвав с губ последний вздох.

Отчаянье, боль, вина, разочарование, страх…

Все это было знакомо Адисе не понаслышке, но вместе эмоции создавали гремучую смесь. Яд.

Несколько десятков секунд ушло на внутреннюю борьбу.

Только тогда, когда Адиса был полностью уверен, что вернул контроль над своим телом и чужие эмоции больше не пробьют защитную стену – открыл глаза.

– Не смей, слышишь меня? Не смей. Не сейчас. Никогда, – шептал Брагин, все также раскачиваясь на коленях.

Он, то повышал голос, то понижал его до еле различимого шепота, такого, что некоторые слова невозможно было разобрать.

Адиса вытер вспотевший лоб:

– Она не дышит?

Мужчина дернулся, поднял голову и уставился на него невидящим взглядом. Его глаза были подернуты полупрозрачной дымкой. Адисе стало не по себе. Брагин точно смотрел сквозь него и в тоже время, будто прошивал этим странным взглядом его душу до самого дна.

– Мертва? – еще раз попытался пойти на контакт Адиса.

Мысль о том, что надо разворачиваться и скорей уходить из этого дома, пока чего доброго этот мужик не накинулся на него, безостановочно прокручивалась в голове. Никто не мог дать гарантий, что после того, как Брагин невесть каким макаром ворвался в закрытый круг, его разум остался нетронутым. Тем более, если судить по глазам…