Ради мира на земле - [77]

Первая линия окопов была преодолена быстро и сравнительно легко. Зато потом, увидев, насколько малочисленна эта группа прорыва, фашисты опомнились и открыли ураганный огонь. Атака захлебнулась, но рота Лазарева, посаженная на танки, продолжала пробиваться вперед. В пылу боя Михаил не сразу понял, что оказался в глубоком тылу врага.

— Продолжаю движение вперед, — сообщил по рации комбату.

— Не зарывайся, Миша, — предупредил Третьяк, хорошо понимая, что вряд ли теперь помогут Лазареву его советы.

А рота тем временем, сея панику среди тыловых частей гитлеровцев, продвинулась на восемьдесят километров, заняла деревню и подготовилась к боям в условиях круговой обороны.

Трое суток беспрерывно атаковали гитлеровцы позиции гвардейцев. Казалось, не осталось живой души в деревне. Но стоило атакующим подойти ближе к развалинам домов, их встречали огнем автоматов и пулеметов. С воздуха были разбомблены танки, подавлены артиллерией пулеметные гнезда, перебиты защитники гарнизона. Бойцы перестали узнавать друг друга, черные, грязные, обросшие, они еле держались на ногах. Но столько неуемной ненависти было в их глазах, столько неукротимой силы! Они хорошо понимали, что живыми им отсюда не уйти, и старались как можно дороже отдать свою жизнь.

— Держитесь, идем на помощь, — хрипела рация. Комбат Третьяк принимал отчаянные меры, чтобы пробиться к окруженной роте.

На исходе четвертых суток раненый командир роты и его ординарец остались вдвоем на этом пепелище.

— Ползут, товарищ гвардии лейтенант, — шептал ординарец, совсем еще мальчишка. — Давайте уходить, слышите?

Плохо слышал и плохо понимал обессиленный лейтенант. Собрав остатки сил, медленно, слишком медленно пополз вслед за ординарцем. А тот спешил под разлапистую ель, чудом сохранившуюся возле кладбища у околицы деревни.

Фашисты прошли по пожарищу, двое направились к ели, где затаились воины. Лазарев вытащил пистолет, проверил обойму, вогнал патрон. В двух шагах от ели прошли два фашиста с автоматами наизготовку. Не дойдя до кладбища, повернули обратно.

Еще не смея верить в счастье, Лазарев провел по влажным глазам рукавом полушубка и тотчас же уснул мертвым сном. А ночью поползли два гвардейца навстречу своим. Их подобрали разведчики на ничейной полосе, притащили в полк.

— Жив, чертушка? — развел руки для объятий Третьяк. — А мы собирались тебя посмертно награждать орденом Отечественной войны. Лучше живому вручу! Получай, уралец!

— Да, уральский характер у твоего Лазарева, — одобрил «Девятый». — Кремень человек!

…А потом пришла победа. Ее Третьяк и Лазарев встретили в Курляндии. Много лет прошло с тех пор, как они расстались, но дружбу не забывали: обменивались письмами, поздравляли друг друга с Победой.

И вот снова вместе. И снова по тряским полевым дорогам мчатся навстречу взрывам, — туда, где раздается грозное русское «ура!» Учения в разгаре.

В. С. МЕНЬШИКОВ, журналист, лейтенант в отставке ЛЕСНЫЕ СОЛДАТЫ

В 1944 году в Словакии вспыхнуло национальное восстание. Плечом к плечу рядом с чехами и словаками сражались русские «лесные солдаты». Этот рассказ — об одном из тех, кто был в первой шеренге борцов за свободу и независимость чехословацкого народа, о нашем земляке Александре Савельевиче Коровине.

«Был начальником штаба, пользовался авторитетом среди бойцов и местного населения. Всегда удачно организовывал боевые операции. На личном счету имеет пущенный под откос воинский эшелон противника, в котором уничтожены один паровоз, 6 вагонов с боеприпасами, 4 автомашины, 22 центнера авиабензина, 19 солдат и офицеров».

(Из боевой характеристики А. С. Коровина, партизана чехословацкого отряда имени М. Тирше.)

На курганском заводе «Химмаш» его знают все. Работа такая — главбух. Вроде самая мирная профессия, и, как мне показалось, дай ему сейчас в руки автомат, он будет выглядеть нелепо, растерянно. Но было другое особое время, тревожное и горячее, сделавшее его солдатом.

К нему часто приходят письма от бывших партизан, ныне шоферов и писателей, инженеров и трактористов. Есть и оттуда — из Чехословакии. На русском и чешском языках. Письма будоражат, вызывают воспоминания…

…Вечером их снова привезли на аэродром. Получив парашюты, неспешно подгоняли ремни, помогали друг другу надежнее укреплять вещевые мешки, вооружение. Наконец, объявили посадку. Последним поднялся сопровождающий, втащил за собой лесенку и закрыл дверь. Заревели моторы, самолет задрожал и медленно покатился по взлетной полосе. Уже в воздухе сделал крутой разворот и, набирая высоту, взял курс на юг. Где-то внизу остался настороженный, без единого огонька, польский город Жешув. Коровин нервничал, хотя скрывал это. Да и у товарищей настроение было подавленное. Накануне попытка десантироваться не удалась из-за плохой погоды. На этот раз договорились прыгать при любых условиях. Он оглядел друзей. Пятнадцать человек. Чехи, словаки, русские, украинцы. Маленький интернациональный отряд. Смогут ли они развернуть партизанскую войну в намеченном районе или навсегда замолкнут, как многие из выброшенных раньше групп?..

Стрелок-радист объявил: «Летим над линией фронта». Коровин повернулся и стал вглядываться в темноту. Внизу, над землей, вспыхивало много ярких огней: зеленые, желтые, красные. Вдруг оттуда протянулись яркие нити, один из лучей скользнул по иллюминаторам, высветил лица десантников, полутемный салон «дугласа». Самолет завалился на левое крыло, стремительно скользнул вниз. Вырвавшись из цепких лучей прожекторов, снова стал набирать высоту. Заметно похолодало. Красные вспышки от разрывавшихся снарядов остались позади. Прошло еще минут сорок. Открылась дверь кабины, второй пилот сообщил, что приближаются к месту назначения.