Ради любви к не-матери - [9]

– Я ничего не… – начал лысый.

– Тюрьмы в Дралларе очень-очень неудобные, – резко продолжала Алджин. – Наше правительство неохотно тратит деньги на общественные нужды. И особенно скупится, когда речь заходит о нарушителях законов. Вы с другой планеты. Не думаю, что вам понравятся наши влажные подземелья. Грибок съест ваши легкие, а ваши веки заплесневеют.

Неожиданно из лысого словно выпустили воздух. Он посмотрел на Флинкса, который продолжал спокойно смотреть на него.

– Как ты меня увидел, мальчик? Клянусь, никто не видел! Никто!

– Будь я проклят! – сказал Генет, переводя взгляд с лысого на мальчика и обратно. – Значит вы взяли кольца!

– Да. Не нужно звать жандармов, – сказал он Алджин. – Вы сказали: достаточно, чтобы я вернул кольца. Я согласен.

Матушка Мастиф медленно кивнула.

– Я тоже согласна, при условии что вы пообещаете никогда не показывать свою блестящую макушку на нашем рынке.

– Даю слово профессионала, – быстро сказал тот. – Я не соврал, сказав, что я в отпуске. – Он криво улыбнулся. – Просто я люблю немного оправдать отпускные расходы.

Матушка Мастиф не улыбалась в ответ. Она протянула руку.

– Мои кольца, пожалуйста.

Улыбка стала еще более кривой.

– Скоро. Но сначала мне нужно что-нибудь съесть. Достаточно нескольких фруктов или обычные лекарства. Нужно также тряпку для очистки и дезинфектант. Видите ли, мальчик прав. Я их проглотил. Дайте то, что мне нужно, и через час проклятые кольца будут у вас.

Они вернулись через сорок минут.

После того как вор и восхищенные торговцы разошлись, матушка Мастиф отвела своего воспитанника в сторону и задала вопрос, который больше никто не догадался задать.

– Ты говоришь, мальчик, что не видел, как он проглотил кольца?

– Не видел, мама. – Теперь, когда толпа разошлась и он был оправдан, вернулась его застенчивость.

– Тогда как же ты знал?

Флинкс молчал.

– Послушай, мальчик. Давай закончим с этим. Мне ты можешь сказать, – уговаривала она. – Помни, я теперь твоя мать. Единственная. Я с тобой всегда обращалась хорошо и честно. Теперь твоя очередь.

– Правда? – Она видела, что он борется с собой. – Ты правда не хочешь меня обмануть? Ты не из плохих людей?

Странно, что он об этом говорит, подумала она.

– Конечно, нет. Разве я похожа на плохих людей?

– Н… н… нет, – признался он. – Но иногда трудно бывает сказать.

– Ты ведь уже пожил со мной, мальчик. И знаешь меня достаточно. – Голос ее снова стал мягким. – Давай. Нужно быть честным. Перестань меня обманывать. Ты ведь видел, как он проглотил кольца?

– Нет, – возмущенно ответил он, – и я не лгу. Этот человек… он отходил от витрины и чувствовал себя… неудобно. Он чувствовал… как это сказать… чувствовал себя виноватым.

– А откуда ты это знаешь?

– Потому что я это почувствовал, – тихо ответил он, глядя не на нее, а на улицу, где в тумане взад и вперед проходили незнакомые люди. Он положил маленькую руку себе на лоб и слегка потер. – Вот здесь.

Великий Гнев Потопа! подумала матушка Мастиф. У мальчишки Дар.

– Ты читаешь мысли?

– Нет, – поправил он, – не читаю. Только чувствую. Иногда.

– Ты чувствуешь, когда человек виноват?

– Не только виноват, – объяснил он, – я все чувствую. Люди – как огонь. Тепло огня чувствуется. – Она медленно кивнула. – Ну, я иногда что-то чувствую. Счастье, и страх, и ненависть, и многое другое, даже не знаю что. Ну, когда мужчина и женщина вместе.

– Ты можешь это делать всегда, когда захочешь?

– Нет. Не всегда. Часто я совсем ничего не чувствую. Тогда все чисто, ничто на меня не обрушивается, и я могу успокоиться. Но иногда тут у меня появляется чувство – вот здесь, – добавил он, постучав себя по лбу. – Я смотрел на этого человека, и вина и тревога исходили от него, как тепло от огня, особенно когда он смотрел на витрину. Он беспокоился о том, что его могут поймать, и о многом другом. Он разбрасывал чувства, как мелочь, мелкую монету. Он нечестно должен был заработать денег.

– Эмоции, – вслух рассуждала она, – все это эмоции. – И негромко рассмеялась. Она слышала о таких вещах. Мальчишка эмфатический телепат, хотя и не очень опытный. Он ощущает эмоции других людей, а не их мысли.

– Все в порядке, Флинкс, – заверила она его. Положила руку ему на голову, взъерошила волосы. – Ты правильно поступил. Сберег мне, сберег нам обоим много денег. – И она посмотрела на кожаный кошелек, в котором лежали теперь четыре возвращенных и очищенных кольца. От них еще пахло дезинфектантом.

– Неудивительно, что он не мог понять, как ты его раскрыл. Ты ведь не видел, как он берет кольца.

– Нет, мама. Я даже не знал точно, что он взял.

– Ты просто услышал его реакцию?

– Наверно. Я… я не знаю, как это происходит. Знаю, что многие этого не умеют. Правда?

– Да, – мягко ответила она, – большинство этого не умеет. И люди очень расстраиваются, если знают, что кто-то читает их чувства.

Флинкс серьезно кивнул.

– Как плохие люди?

– Может быть, – ответила она, обдумывая эту возможность. – Может быть, как плохие люди, да. Ты ведь не можешь управлять этой своей способностью?

– Да. Я пытался. Иногда это у меня в голове. Но чаще ничего нет.

Она кивнула.

– Это плохо, плохо. У тебя то, что называют Даром, Флинкс.