Он помедлил у «Старой книги», раздумывая. Все-таки зашел.
Днем народу тут бывало немного. Сухое тепло приятно коснулось лица и как-то прошелестело в волосах незаметным ветерком. Почти библиотечная тишина сразу отстранила от города с его шумными заботами. И Михаилу захотелось все-таки пойти сегодня в библиотеку.
Он миновал отделы технической книги, социально-экономической, строительной и стал у полупустых полок художественной.
— Детективов, случайно, нет? — спросил он у молоденькой продавщицы.
— Вы вчера спрашивали...
— Могли за ночь подвезти, — улыбнулся Михаил одними усами.
— Дефицит. — Она пожала плечиками, которые все объяснили.
— В этом магазине детективы походят на космических пришельцев: все о них говорят, но никто не видел, — сказал кто-то сзади.
Михаил обернулся. И прежде, чем рассмотрел говорившего, заметил его улыбку — казалось, что губы крупного рта сейчас не выдержат и расхохочутся на весь магазин.
— Я полгода заглядываю сюда и еще не купил ни одного, — сказал мужчина.
— Нужно заглядывать не сюда, — посоветовал Михаил.
— А куда?
— На книжную толкучку.
— О, она меняет свои места и неуловима, как шпион.
Группа девочек-старшеклассниц вклинилась меж ними, разведя на разные концы прилавка. Девочки искали стихи. Михаил побрел по магазину, не торопясь выйти на осенний воздух. И увидел, что мужчина, у которого запоминаемая улыбка, тоже не спешит. Михаил догнал его:
— Вы собираете детективы?
— Разумеется, — ответил мужчина удивленно, словно их собирал каждый человек планеты.
— А какие?
— Хорошие. Но главным образом английские и американские.
— Их не так уж много издается.
— Я читаю в подлиннике.
— Знаете английский?
— Научиться читать несложно...
Они вместе вышли из магазина. Теперь, хоть и при осеннем, но все-таки дневном свете, Михаил разглядел мужчину.
Он оказался моложе, чем глянулся сперва, — лет тридцать пять. Высокий, на полголовы выше его. Лицо выглядело бы простоватым, не будь на нем серых приятных и внимательных глаз. И улыбки, готовой взорваться хохотом.
Они медленно шли по улице, перекидываясь необязательными словами в этой случайной встрече.
— Не понимаю, почему не увеличат тиражи детективов? — спросил Михаил риторически, чтобы затеять разговор.
— А какой смысл? Плохих писателей издавать ни к чему, а хорошие детективов не пишут.
— Почему же хорошие не пишут?
— Считают низким жанром.
— Это же неверно!
— Разумеется, но уж такова наша традиция.
Они разговаривали лишь о детективе, но Михаилу казалось, что этот человек знает много и обо всем. Его словам придавался какой-то второй смысл, который недосказанно стоял за ними, как утреннее солнце за чертой горизонта.
— Вы филолог? — спросил Михаил.
— Нет, просто я сам пытался сочинять детективы.
— И как?
— Редакторы их возвращали с ехидными улыбками.
— Почему же?
— Они подходили к ним, как к «Войне и миру». А детективная повесть — это описание розыска, и только розыска.
— Ну а характеры... и другое? — вспомнил Михаил школьные уроки литературы.
— Есть условность жанра. Почему никого не смущают поэты, придумавшие писать рифмой и столбиком?
Он стал, оглядел улицу долгим шарящим взглядом и повернулся к Михаилу:
— Вы завтракали?
— Нет.
— Давайте, а?
Они зашли в кафе, где люди не раздевались и ели, стоя за высокими пластиковыми столами, сделанными под мрамор. Завтрак брал в буфете новый знакомый: по две чашки кофе, по бутерброду с черной икрой и по эклеру. Михаил полез в карман за деньгами, но мужчина сделал легкий мах рукой:
— Э, оставьте... Вы же читаете детективы. За границей так: кто пригласил, тот и платит.
Он снял с плеча сумку, повесил на подстольный крюк, расстегнул легкое пальто, сделал глоток кофе и весело глянул на Михаила:
— Почему на лице столько грусти?
Неприятное удивление задело мимолетно, но все-таки задело. Не потому, что об этом спросил посторонний человек; не потому, что так легко проник в его душу... Оказалось, его лицо как телевизионный экран — включай и смотри. Впрочем, включил он его сам. И Михаил сказал то, что вроде бы не собирался говорить:
— От меня жена ушла...
— Любимая?
— Как сказать... Привычная.
— Тогда не так страшно.
— Пять лет прожили, привык.
— Психологи утверждают, что работу и привычки надо менять раз в семь лет.
— Я не дотянул до семи...
— И я один живу, — улыбнулся своей крупногубой улыбкой спутник.
— Тоже жена ушла?
— Почему... Я сам ушел. Привычки надо менять, старик.
От того, что говорил с понимающим человеком, от того, что у этого человека была похожая судьба, и, может быть, еще от того, что этот понимающий человек запросто назвал его «стариком», тяжкое настроение откатилось, как случайно набежавшая волна. И Михаил опять неожиданно для себя представился:
— Михаил Линевский, математик.
— Андрей Багров, социолог.
Они обменялись взглядами, значительными и теплыми. Допивали кофе уже молча, словно главное сделали...
На улице Андрей сказал:
— Старик, от всех бед я знаю только одно средство — хороший детектив.
— Где же его взять? — усмехнулся Михаил.
— У меня, — серьезно ответил Андрей, скидывая с плеча свою сумку.
Из-под черной кожи, из-под металлических застежек извлек он толстенную книгу в темном и мягком переплете без названия.
