По вызову в качестве свидетеля в Управление Комитета государственной безопасности гражданин Костин Виктор Алексеевич, врач-терапевт районной поликлиники, не явился и на повестку, направленную ему, никак не откликнулся. Однако на следующий день утром Серебрякову позвонила женщина, назвавшаяся женой Костина, и голосом, прерывающимся от волнения, сообщила, что ее муж исчез, уже вторые сутки не появляется дома. Она звонила на работу, но и там его нет и, как ей сказали, не было.
— Так... так... — задумчиво повторял Серебряков, уже прикидывая в уме, что бы могло значить это внезапное исчезновение Костина. — А прежде с ним случалось что-нибудь подобное?
— Нет, нет. Хотя, знаете, бывало... На охоту он уезжал или на рыбалку с приятелями, задерживался дольше, чем предполагал. Но чтобы вот так исчезнуть... Не сказав ни слова, не предупредив... Я просто ума не приложу, что могло случиться. Я уже и милицию, и скорую помощь обзвонила, и морги...
— Успокойтесь, пожалуйста, успокойтесь, — сказал Серебряков. — Вот увидите, муж ваш отыщется, объявится живым и здоровым. Я уверен, с ним не произошло ничего страшного.
— Правда? Вы так думаете? — откликнулась она с надеждой.
Серебряков действительно верил в то, что говорил сейчас жене Костина. И все-таки... Все-таки было над чем задуматься. Если Костин и правда решил скрыться, что могло побудить его принять такое решение? Арест Антоневича? Полученная позавчера повестка? Страх? Значит, были у него основания бояться встречи со следователем? Или за эти два дня он надеялся замести какие-то следы, ликвидировать прямые доказательства своей связи с Антоневичем? И тогда естественно было бы предположить, что его, Костина, роль в этом деле была более значительной, чем это казалось Серебрякову до сих пор. Однако, если Костин сейчас действительно пытался уничтожить улики или, допустим, согласовать свои дальнейшие действия, свои показания с кем-то, кто был пока неизвестен Серебрякову, вряд ли в его планы входило привлекать к себе внимание. И конечно же он не мог не понимать, что, исчезнув внезапно из дома, не выйдя на работу, он подобным своим поведением достигнет совершенно обратного результата. Так что... Так что, вероятнее всего, следовало искать какие-то иные причины бегства Виктора Костина из дома. Но какие? Так или иначе, но следовало принять меры к его розыску.
...Когда старший лейтенант Заречный, оперативный работник Управления государственной безопасности, появился в кабинете главного врача поликлиники, в которой работал Костин, его появление, казалось, было встречено не столько с удивлением, сколько с радостью. Во всяком случае, главный врач, полная, с величественной осанкой и проседью в смолянисто-черных волосах женщина, говорила много и охотно, как человек, получивший наконец возможность разделить со своим собеседником груз собственных тревог и переживаний.
— Да, да, в последнее время Виктор Алексеевич вел себя как-то странно, это сразу бросалось в глаза. Был возбужден, взволнован, что-то тревожило его. Принимал успокаивающее — я сама видела начатую упаковку с таблетками на его столе. Я тогда спросила: «Виктор Алексеевич, что с вами? Что-нибудь случилось? Дома? В семье?» Я, знаете, не привыкла ходить вокруг да около, не такой у меня характер, предпочитаю всегда говорить в открытую, напрямую, откровенно. Он сначала замялся, вроде бы хотел уклониться от разговора, но потом сказал что-то не очень вразумительное про какого-то своего приятеля, которому будто бы грозят очень серьезные неприятности. Больше я ничего от него не добилась. И вот нате вам: позавчера не вышел на работу. Это при нашем-то дефиците врачей! Мы и так задыхаемся, можете себе представить, какая нагрузка...
— Ну а прежде, — осторожно перебил ее Заречный, — вы не замечали в его поведении ничего подобного?
— Нет, вроде бы нет, ничего такого не было, не припомню. Нормальный человек, спокойный, деликатный, я бы даже сказала, безотказный. Бывало, обратишься к нему насчет внеочередного дежурства или еще чего-нибудь в этом роде — никогда не откажет, не возразит. И пациенты им довольны, не жалуются.
Все то, что услышал Заречный от главврача, никак не объясняло исчезновения Костина. И прямо из поликлиники, поразмыслив и предварительно позвонив Серебрякову, Заречный поехал на квартиру к Костину.
Жил Костин в новом микрорайоне, в девятиэтажном доме, одиноко высящемся на краю огромного, еще не застроенного пустыря. Четыре старушки, сидевшие на скамейке возле парадной, проводили Заречного настороженно-любопытными взглядами. Казалось, натренированным своим чутьем они уже угадывали, что здесь, в их доме, что-то происходит, но не знали, что именно, и томились от этой неизвестности.